– А? Н... да. Продолжайте, пожалуйста.

– Это все. Потом он издал странное «х-р-р-р» и вдруг упал. Пожалуйста, дайте мне халат или что-нибудь еще, мистер Ск... Шелл. У меня до сих пор перед глазами этот страшный мужчина с выпученными глазами и перекошенным ртом...

– О да! Конечно! Одну минутку.

Я бросился в спальню – самую дальнюю из трех комнат. Однако не затем, чтобы искать халат для моей непрошеной гостьи. Вместо этого я прошел по черному ковру к огромной кровати и присел на край. Некоторое время я сидел так, качая головой взад и вперед подобно безмолвному колоколу.

Ничего подобного я не слышал за всю свою жизнь. Мертвец. Голый. Хрюкнул разок – и рухнул на пол.

Ладно. Сделаю то, о чем просит эта леди. Осмотрю ее номер и скоропостижно откинувшегося насильника. Скорее всего там вообще никого нет, трупа, во всяком случае. Вполне возможно, что там меня поджидают трое верзил с пушками и дубинками, не очень-то задумывающиеся об уязвимых свойствах моей натуры.

Но, черт побери, кто бы они ни были, они выбрали самый очаровательный таран, чтобы пробить брешь в моей обороне. Эта незнакомка – самая красивая, самая изысканная из всех женщин, встречавшихся на моем пути когда-либо. Пожалуй, некоторые из моих бывших подруг могли бы сравниться с ней красотой, но только ей одной было присуще такое гармоничное сочетание красивого лица, безупречной фигуры, призывного взгляда, сладострастных губ и чарующего мелодичного голоса.

«Как было бы здорово, – думал я, – если бы все, что она рассказала, оказалось правдой, и я кинулся бы ей на помощь и завоевал ее признательность и все, что к ней прилагается...» Но, даже отбросив все явно сомнительные моменты, сегодня мне следует быть предельно осторожным, так как день уже сам по себе выдался необычный.

Причина, по которой я оказался в четверг дома, а не работал в городе и не просиживал штаны в моем офисе с громким названием «Шелдон Скотт, Частный Сыск» на первом этаже Гамильтон-Билдинг, расположенного в конце Бродвея Лос-Анджелеса, заключалась в том, что часом раньше я посетил здание лос-анджелесской полиции, где капитан, начальник Отдела по расследованию убийств, устроил мне громкий разнос.

Мой лучший друг в Лос-Анджелесе – Фил Сэмсон, который и есть тот самый капитан. Будучи хорошим другом, он остается образцовым полицейским, строго приверженным закону, и ему почему-то кажется, что я не проявляю должного рвения в этом отношении. Вот и сегодня – уже в который раз! – он весьма красноречиво пенял мне за непослушание.

Стоило мне вспомнить об этом, и перед моим мысленным взором всплывал разъяренный Фил Сэмсон с незажженной сигарой в зубах. Его колючие карие глаза, казалось, пронзали меня насквозь, а из обрушенного на мою голову потока слов можно было понять, что я совершил тяжелое уголовное преступление.

Сам я – бывший морской пехотинец, ростом метр восемьдесят восемь и весом девяносто три с половиной килограмма. Однако, выйдя из кабинета Сэма в лос-анджелесском полицейском управлении, по крайней мере в первые минуты, я ощущал себя ниже сантиметра на три и легче кило на десять. Что-что, а стружку Сэм умел снимать.

Однако, как он заявил мне, это было всего лишь предупреждение – последнее предупреждение, и от меня требовалось только одно: утихомириться на время и не нарываться на неприятности. А самое главное – не докучать своей активностью добропорядочным гражданам города, особенно если они ни в чем не виноваты. Только тогда капитан почувствует себя счастливым. Но мне и в нормальные-то дни было нелегко это сделать. К тому же я знал, что Сэм должен подбить концы в предвидении долгожданного отпуска, который начнется со следующей недели, и поэтому посчитал, что будет не лишним предостеречь меня от опрометчивых поступков, а тем самым обезопасить и себя от отзыва из отпуска.