Изменить размер шрифта - +

 

ЭПИЛОГ

 

Джеймс Кирк сидел у кровати спящего Спока и вертел перед глазами странной формы частицу то ли механизма, то ли приспособления, то ли… Гадать было бесполезно – Кирк никогда не видел ничего, хотя бы отдаленно схожего с этим притягательным янтарным осколком. Других, более мелких осколков, собранных на полу обсерватории набралась целая груда… Но что может сказать бесформенная груда о форме и назначении того, чем она недавно была?

Вошел Маккой и сел рядом, устало потирая глаза.

– Старина, – сказал Кирк, – я позову тебя, как только он проснется. А до того почему бы и тебе не поспать вместе с ним?

– Да пытался уже, – мрачно отозвался Маккой. – И начинаю думать, что Спок и меня заразил своим настроем на двухмесячную бессонницу.

Джим бессознательно провел указательным пальцем по янтарной изящно изогнутой поверхности осколка, ногтем коснулся острого, излома.

– Все последние дни я чувствовал тревогу, – признался доктор. – Как будто знал, что должно произойти что-то ужасное, чего я не мог понять и предотвратить. Кирк ухмыльнулся.

– Ты почувствовал тревогу только в последние дни, а на меня она навалилась сразу же после того, как мы вошли в пределы сенсорной досягаемости этой проклятой аномалии, – он посмотрел на спящего Спока, который ни разу не пошевелился на его глазах. – С ним все будет в норме?

– Думаю, что да.

– Ты в этом уверен или нет? – добивался Кирк определенного ответа.

– Для уверенности есть все основания. Но я не возьму в толк, как он дошел до такого состояния. Мне было бы понятно, если бы кто-нибудь привел его истощенного…

– Ты знал о том, что он совсем не спал?

– Да.

– И ничего не сказал мне?

– А что бы ты сделал? Запретил? – теперь уже ухмыльнулся Маккой. – Я неказал тебе по соображениям медицинской этики. Как тебе известно, существует конфиденциальность между врачом и пациентом. Да и не хотел я подставлять свою седую голову под карающий меч моего капитана.

– Ну хорошо, хорошо. Но что с ним, если это не истощение?

– Это истощение, но такой высокой степени, словно он прошел через многократную физическую перегрузку. Марафонцы с Вулкана говорят о такой перегрузке: «Сто километров по пустыне». А рана черепа вообще необъяснима. Она получена не при падении, а гораздо раньше, потому что была закрыта синтетической кожей и начинала заживать. Спок знал, что я применяю ее и для вулканского генотипа, и мог воспользоваться ею. Но он этого не сделал: пакет в хранилище лежал нетронутым, – доктор приостановился. – Продолжать дальше?

– Не надо. Я сам продолжу: он был в штатском. На корабле я никогда не видел его, одетым не по форме. И…

– В руке он держал таинственный кусок таинственного… чего?

– Понятия не имею. Скотти тоже не может сказать ничего определенного. Вероятнее всего, это биоэлектроника, но такая новая, что о ней мало кто знает. Я не подписывал заявку на оборудование такого рода, и нет никаких упоминаний о том, что мы доставляли его на борт нашего корабля.

Медленно пробуждаясь от глубокого сна, Спок мало-помалу стал различать чьи-то голоса. Кажется, кто-то обсуждал его, но он не смог понять смысла даже отдельных слов. И внутренне напрягся.

– Происходит что-то очень странное, – сказал Джим Кирк. – Я не могу понять, что. И это мне совсем не нравится.

– Джим! – Спок сел так неожиданно, так быстро, что слышно было, как захрустели его мускулы и сухожилия.

Быстрый переход