- А… что с этим делать? - спокойно поинтересовался рыжий парень, непонимающе глядя на мелкие клубни.

- Федя, ты что, ещё не проснулся?! - рассмеялся тот. - Конечно, чистить. Вон на столе нож и перчатки. И давай в темпе.

Его кто-то окрикнул и Лёха поспешил удалиться, оставляя Тёму в полнейшем ступоре. Взяв себя в руки и решив рассматривать всё это как какое-то приключение, он присел на указанное место, взял в руки нож и даже попытался поковырять им в картофелине. Хотел найти откуда начинать её чистить… как апельсин или киви, да только этот молодой овощ никак не поддавался. Да и выглядел, мягко говоря, ободрано. Его тонкая кожура отделялась небольшими чешуйками, которые Тёма и додумался поддевать лезвием. Так он настолько сосредоточился на этом странном занятии, и далеко не сразу заметит, что за ним пристально наблюдают. А кода всё же почувствовал на себе чужой взгляд, был немало удивлён открывшейся картиной.

- Нет, ну скажи мне, откуда ты такой взялся?! - прошипела Галка, едва сдерживая смех. - Дурень ты Федька. Кто ж так её чистит?! Это ж надо?!

В этот момент мутные очки Артёма впервые принесли практическую пользу, потому что если бы не они, Галина бы узрела его полный злости и жуткого раздражения взгляд. И вряд ли бы рискнула приближаться или продолжать свои насмешки. А так она видела перед собой напряжённого паренька в очёчках с толстыми стёклами, растерянного и, как ей казалось, смущённого. Это-то и вызвало в ней странное желание помочь.

- Эх ты, неумеха, - продолжала она, подвигая к нему ещё одну табуретку и усаживаясь рядом. - Смотри и учись, пока я жива. Ты как вообще нож держишь?! Такое чувство, что делаешь это впервые. Ну да ладно, смотри, нужно вот так…

По словам Галки, чистка картошки, как и приготовление пищи вообще, было целой философией. Она ловко орудовала ножом, соскребая с молодого клубня тонкую кожуру, и при и этом постоянно что-то говорила. Рассказывала о кухне, её обитателях, о шеф-поваре Надежде Ивановне… И в то же время строго следила, чтобы парень работал правильно. Тёма так увлёкся своим занятием и непрерывной болтовнёй женщины, что немало удивился, забрав из кастрюли последний клубень. Наверно всё его удивление отразилось на лице, потому что Галка лишь снова хихикнула и, отобрав у него нож, потащила к раковине.

- А ты боялся! - усмехнулась она, споласкивая ножи и отправляя их в сушку, потом стянула перчатки и только теперь посмотрела на руки парня. - Батюшки, Федя! Ты чего ж перчатки то не надел?!

- А зачем? - спросил он, глядя на свои руки, на которых появились тёмные пятна. И пока он непонимающе взирал на их странную расцветку, Галя схватила его ладони и засунула под струю воды. Тот даже опешил от такой странной наглости.

- Глупенький, они ж теперь долго не отмоются! - причитала она, намыливая его руки. - А мягкие-то какие. И не единой мозоли. Федька, да откуда ты взялся с такими ручками?! Как у девушки.

Тёме пришлось прикусить себе язык, чтобы не ответить что-то грубое, но это странное говорливое чудо, пытаясь закатать ему рукава, уже добралась до запястья его левой руки, где обнаружила то, что её порядком смутило. Галя замерла, ошарашено уставившись на браслет парня, и резко замолчала. Проследив за её взглядом, Тёма мысленно выругался, да так красочно, что сам удивился. И, наверно, впервые в жизни его гнев был обращён на самого себя… и свою вопиющую непредусмотрительность. Ведь у простого парня-работяги по определению не может иметься такого украшения. И пусть большую часть браслетика составлял чёрный каучук, да только золота в нём было не намного меньше. На массивном изогнутом пласте из этого драгоценного металла витиеватыми буквами было выбито прозвище парня: “Art”, и линия из пяти бриллиантов. И пусть камушки Галя бы и не признала настоящими, но золото она определила безошибочно, как и примерную цену такой побрякушки.