- У меня среди врачей есть парочка-другая верных людей… Так вот, если им верить, жить нашему большому другу осталось от силы полтора года. Зная его сволочизм, можно накинуть еще полгода. То бишь максимум два. На этом он и кончится. Благополучно. И у нас развяжутся руки.

- Уверен? Я вот сижу и думаю, как нам с Самим поступать, - гость не договорил, будучи перебит Хрущевым, вновь растянувшим губы в усмешке:

- Тьфу, да какой из этой выскочки "Сам"?! Вот тот…

- Никита, - Микоян поднял руку, - этого выскочку Иосиф выбрал. Лично. "Этот выскочка" завалил команду Вознесенского. И Булганина. И до нас едва не добрался. "Этот выскочка" Гитлера кокнул. Вот скажи, ты как народу будешь объяснять войну с ним, а? Ну вот сам набросай какие-нибудь идеи? Я, например, вот о чем в первую очередь думаю, - старый партиец начал загибать пальцы: - Раз: он Герой. Без скидок. У него четыре Звезды висит, и каждая - за дело. И все это знают. Я не говорю про "Лениных" и прочие награды, коими он просто увешан. Он в глазах простых людей - один из символов Победы, Никита.

Два: помимо простого народа, за него армия. Вояки за него кого хочешь порвут. Напомнить, кто Московским округом командует?

- Черняховский, - заметно помрачневший Хрущев поморщился, словно откусил здоровенный кусок лимона. Очень кислого лимона.

- Именно. Тот самый Черняховский, который во время операции в Восточной Пруссии у Ставки попросил из всего резерва только Драгомирова и его полк. Думаешь, он "выскочке" не поможет, если решим действовать грязно? Или наоборот, если "выскочка" решит не мелочиться? Я уже не говорю про Генштаб с Триандафилловым и про Рокоссовского в Наркомате обороны.

- Малиновский не самый большой поклонник парня, - Хрущев с задумчивым видом освежил вино в бокале и принялся рассматривать его на просвет.

- Именно поэтому там замом сидит Рокоссовский.

- Что, вообще никого нет?

- Ну, Жуков со своими войсками в Германии вроде как нейтрал. Драгомирова уважает, но зато Берию терпеть не может, если не ненавидит. Тут сложно. Но попробовать можно. Аккуратно, но все же. Остальные - не вариант. Вообще.

- Ладно, армию в сторону. Потом продолжим, - Никита Сергеевич согласно кивнул и примолк, наблюдая за приближающимся охранником. Тот держал многочисленные шампуры свежеприготовленного, только-только снятого с мангала шашлыка.

- Пора, наверное, жен звать, - коротко хохотнул хозяин дачи и отправился в дом. Разговор был отложен. Но не отменен.

* * *

- Богдан Сергеевич, здравствуй, - зашедший в кабинет к генсеку маршал пожал протянутую руку и сел в загодя отодвинутое кресло.

- И тебе не болеть, Иван Данилович, - улыбнулся Драгомиров.

Среди немногих своих друзей Черняховского Богдан ценил особенно высоко. С Иваном Даниловичем - одним из самых, пожалуй, выдающихся военачальников Великой Отечественной войны - он познакомился еще в тридцать шестом году, будучи подростком, когда молодой лейтенант ехал с семьей будущего генсека в одном купе.

Потом, уже много лет спустя, свиделись на передовой, когда только-только ставший полковником пилот прибыл со своим полком из резерва РВГК на Украинский фронт, "обеспечивать качественное усиление".

Подобных встреч было еще много - и в сорок третьем, и в сорок четвертом, когда Драгомиров и его полк асов мотались по фронтам, как пожарная команда, то затыкая дыры, то обеспечивая превосходство в воздухе на направлениях главных ударов, то заставляя немцев думать, что прибытие "Косы и компании" означает место главного удара, оказывающегося на поверку второстепенным…

Так или иначе, дружба двух выдающихся во многих смыслах людей завязалась и окрепла именно тогда, в тяжелые фронтовые годы, и после, спаянная боевым братством, становилась только лишь сильнее.