— Третье условие — по окончании сезона, я сам решу, где буду работать. Как вы и сказали.

— Договорились. Ещё что-то?

— Да. В ближайшее время мне нужно съездить в Ленинград. Перевестись на заочное отделение и подыскать врача отцу.

— Что-то серьёзное? — спросил Георгий Петрович.

— У меня есть подозрения, — уклончиво ответил я.

Генерал несколько секунд испытующе глядел на меня.

— Хорошо. Будет тебе врач, самый лучший. Я договорюсь и позвоню тебе на неделе. И вот что. На двух обходах тебе будет тяжело. Я попробую помочь с транспортом. Ты вроде говорил, что умеешь водить машину?

— Умею, — кивнул я.

— Прекрасно! Значит, что-нибудь придумаем. Ну, что, по рукам, Андрей Иванович?

Георгий Петрович протянул мне ладонь.

— По рукам!

Мы обменялись рукопожатием.

— Слушай, Андрей Иваныч! — неожиданно сказал генерал. — А ведь сегодня суббота.

— Да.

Я непонимающе уставился на генерала.

— В клубе у вас кино, — улыбнулся он. — И танцы. А ты здесь торчишь по моей милости. Вот что! Отменяется твоя сегодняшняя работа! Как старший по званию, приказываю: хорошенько отдохнуть перед рабочей неделей, а с понедельника приступить к подготовке базы к приёму охотников. Как понял?

— Вас понял, товарищ генерал-лейтенант! — улыбнулся я. — Разрешите выполнять?

— Разрешаю, — кивнул Георгий Петрович. — Сержант!

Белобрысый сержант подбежал к нам.

— На сегодня отбой! Дождётесь машину — и мигом в расположение части. Дальнейшие приказы получите у командира.

— Есть! — козырнул сержант.

— Александр Сергеич! Извольте грузиться в машину! Отвезём товарища Синицына домой. Пусть отдохнёт перед трудной работой!

— Неужели согласился? — обрадовался Тимофеев.

— Согласился, — ответил я, не скрывая улыбки.

— Вот спасибо, Андрей Иваныч!

Тимофеев обрадованно пожал мне руку.

— Хорошие люди всегда договорятся! — наставительно сказал Георгий Петрович. — Рустам! Заводи! Едем в Черёмуховку!

Глава 4

Сегодня у Кати было очень важное дело.

Накануне Фёдор Игнатьевич ездил в Волхов. Между прочими заботами он по просьбе Кати заехал на улицу Ломоносова. Там он вошёл в чистый подъезд пятиэтажного дома, поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, аккуратно обитую коричневым дерматином.

Когда дверь открылась, Фёдор Игнатьевич произнёс кодовые слова, которым научила его Катя. Через минуту председателю вручили большой, но лёгкий свёрток из плотной бумаги, крест-накрест перетянутый крепким шпагатом.

Спускаясь по лестнице, Фёдор Игнатьевич нёс свёрток на вытянутой руке, слегка отставив его от себя. Прежде, чем сесть в машину, он открыл правую дверь и торжественно положил свёрток на пассажирское сиденье.

Всю дорогу до Черёмуховки председатель поглядывал на свёрток, проверяя — не сползает ли тот с сиденья на ухабах тряской дороги. А когда добрался до деревни, то первым делом завернул к старухе Степановне, у которой Катя снимала комнату.

Катя встретила Фёдора Игнатьевича возле калитки. Видимо, она издалека услышала звук мотора и заранее вышла на улицу. Увидев в руках председателя свёрток, Катя радостно охнула, заулыбалась и чмокнула Фёдора Игнатьевича в щёку.

Председатель смущённо крякнул и покраснел от удовольствия.

— Спасибо, Фёдор Игнатьевич! — звонким от волнения голосом сказала Катя.

— На здоровье, дочка! — ответил Фёдор Игнатьевич. — Как тебе живётся? Не тесно? Говорил я в совхозе насчёт отдельной квартиры, но пока возможности нет. Вот в будущем году запланирован новый дом — там и справишь новоселье.