— Делай все, что считаешь нужным, с этим прудом, — скучным голосом сказала Меган, — а потом пришлешь мне счет. Я оплачу все издержки.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Нет, Меган. Ты отвела воду — ты все и исправишь. Причем сделаешь это завтра, прямо с утра и начнешь. Я отгоню коров на другое пастбище, где достаточно воды, но так может продолжаться всего несколько дней. Для такого количества животных на том пастбище не хватит травы, а я не хочу, чтобы они выели все до корней. Траве надо дать вырасти.

Меган сжала кулаки и посмотрела ему прямо в глаза:

— С тобой в принципе не бывает легко. Верно? Ты все усложняешь. Тебе нравится причинять боль и себе, и другим. Но в одном ты прав. Я отвела воду, я и верну ее в прежнее русло. В этом можешь не сомневаться.

Натан смотрел ей вслед. Когда-то все это уже было. Он помнил, как они впервые встретились на пастбище. Та же прямая спина, но все-таки что-то изменилось? Шла она медленнее, не было того задорного наклона головы. Да, ушел задор. И не стало былой отваги.

«Я виноват». Натан оглянулся. Утки вразвалочку вышли на берег и дружно стали превращать в конфетти то, что было пакетом с сухарями, который уронила Меган. Дышать стало трудно. Надо дать ей время дойти до дома. И только потом идти самому. Тогда он избежит искушения броситься за ней следом.

— Да, именно об этом я и говорила.

Меган пришлось вторично отвечать на вопрос менеджера компании по ландшафтному дизайну, не хотевшему верить в то, что она всерьез собралась засыпать пруд.

— И чем скорее, тем лучше. Я уезжаю из Фармвилла в конце недели и хочу, чтобы к этому времени все было закончено.

Надо было поговорить с Тутти, но сначала предстояло овладеть собой. В горле стоял ком, мысли о Натане не давали покоя. Она видела перед собой Натана: руки в карманах туго обтягивающих джинсов, его глаза, мгновенно меняющие цвет, — глаза, в которых читалось сразу столько всего, глаза романтика и прагматика одновременно. И еще в глазах его была страсть.

Он столько дал ей! Натан помог Меган разобраться в своих чувствах. С ним она по-новому взглянула на свои отношения с Дэном. Она всегда будет о нем помнить. Их с Дэном любовь была трепетной и нежной, но лишь с Натаном Меган узнала, что такое страсть. Что такое кипение крови. Она хотела бы все это сказать ему, признаться, что он перевернул всю ее жизнь, наполнил ее светом и счастьем, разбудил в ней женщину, открыл для нее мир физической любви, о существовании которого до встречи с ним она и не догадывалась.

Но случай все никак не выпадал. Она не могла поделиться с ним всем этим, пока не услышит от него заветных слов. Всего три слова: я тебя люблю. Только этих слов, самых нужных, он так и не успел ей сказать. А теперь уже и не скажет.

Меган не могла оставаться в Фармвилле, где все напоминало о нем. Не могла вставать с постели и засыпать, устремляя взгляд в ту сторону, где был его дом. Не могла умирать тут от любви, зная, что он не вернется. Никогда.

Она, конечно, могла бы попытаться убедить его в том, что он имеет о ней неверное представление, только это все равно ничего не изменит. Она просто выставит себя дурой. Все это он мог бы понять и увидеть сам, если бы захотел. Меган открыла дверь на кухню и вошла.

— Тутти, нам надо поговорить. Помоги мне упаковать вещи, а потом я дам тебе чек. Я заплачу за все лето до конца, и тогда у тебя хватит денег на то, чтобы учиться в следующем году, и даже останется еще немного. А стало быть, остаток лета ты можешь наслаждаться жизнью.

Тутти вскочила из-за стола, уронив нож для чистки картофеля, который держала в руке.

— Я делаю картофельный салат на завтрашний ленч.