|
На глазах у Дариуса, запакованная в пеньюар из нескольких рядов белой прозрачной ткани женщина опустилась на колени и сдернула с себя одежду, обнажив груди. Поддерживая их ладонями, она одарила юношу улыбкой, облизнула губы. Дариус видел ее в профиль. Он заметил, как она что-то произнесла. Колин покорно развел руки… В этом смысл ее жизни — совращать нетронутых юнцов. Дариус сжал губы. Что ж, он все высмотрит, а потом пригрозит разоблачить ее извращенность. Тем самым будет обеспечено содействие Мери в предстоящем вскорости дельце.
Годвин осклабился, вглядываясь в лицо юноши, которое оказалось обращенным к окну. О чем он сейчас думает, спрашивал себя Дариус. Что видели внутренним взором эти затуманившиеся голубые глаза? Чьи жгучие образы облегчили юноше копание в грязи, которым он занимался? Да, он был уверен: сластолюбивый конюх видел перед собой не толстую, стареющую женщину, а молодую полногрудую девушку — вроде Селины… Спектакль наскучил Дариусу. Он отвернулся от окна и пошел вокруг дома, чтобы войти через кухню. Он заглянул в кладовку, оторвал ножку жареного цыпленка. Затем прогулочным шагом двинулся по вымощенным камнем коридорам, поднялся по лестнице на второй этаж. То, что предстояло обсудить, не терпело больше отлагательств. Он дошел до конца коридора, который вел в гостиную Мери, и переждал, укрывшись в тени, пока из двери не вышел, как и следовало ожидать, юный Колин. Мери быстро надоедали любые забавы, и она постаралась побыстрее отделаться от оказавшего ей нужную услугу парня. Колин был бледен. Он оглянулся по сторонам, не замечая Дариуса, и быстро помчался по коридору в противоположном направлении. В предвкушении предстоящих событий Дариус поспешил к гостиной и распахнул дверь, не постучав. — Кто тут?.. — Мери стояла в распахнутом халате у камина, держа в руке большой бокал красного вина. — Ты осмелился вломиться сюда без моего вызова. Дариус закрыл за собой дверь, утрированно-широким шагом двинулся через всю комнату и остановился перед своей дражайшей супругой. — Мне показалось, что ты можешь возжелать зрелой, проверенной в деле мужской силы, моя сладчайшая. Он оторвал зубами кусок темного куриного мяса и продолжал, чавкая: — Несомненно, у женщин с твоими аппетитами потребности большие, чем способен удовлетворить простой мальчишка. Она густо покраснела: — На что ты намекаешь? — Я намекаю: ты могла бы проделать со мной то же, чем только что порадовала моего слугу. Она вздернула свой срезанный подбородок: — Где ты был? Откуда тебе известно, что здесь происходило? — Мне все известно, — заявил он. — Я не обязан ничего объяснять. А ты прикройся, и я скажу, что обязана сделать ты. Она было захныкала, однако запахнула халат и съежилась на сиденье. — Вот так-то лучше. — Широко расставив обутые в сапоги ноги, он стоял спиной к огню. — Есть дело, которым следует заняться. Бертрам хочет, чтобы мы помогли ему устроить свадьбу как можно скорее. — Но Селина… — …в Лондоне. Да, она там, и на это уходит чертовски много денег. Но ничего не поделаешь — Бертрам настаивает на Лондоне. Сливки общества должны узреть ее красоту, а потом она обручится с ним, и свет признает, какой он молодец, поскольку вскружил голову Селине. — Но Селина… — Он не вскружил ей голову, но это не имеет значения. Важно, как это выглядит в его глазах. Чем скорее он получит свое и сможет жениться на нашей малютке, тем скорее мы получим деньжата, которые нам необходимо иметь. Мы просто обязаны их иметь, жена, если хотим сохранить наш образ жизни и этот дом. Мы должны удержать все это, пока не найдем сокровища. И тогда будем свободны и уедем отсюда. |
