— А чего много? Моей смерти хочет твой архан?

— Нет, — ответил с той же мягкой улыбкой мальчик. — Чтобы ты исправил.

— Я не верну им жизни!

— Но ты можешь сделать что-то другое… обязательно можешь, я знаю…

И Лис вдруг посмотрел в улыбающиеся глаза мальчика, перевел взгляд на призрака и понял, что да… может! Может же. И задохнувшись от вновь вспыхнувшей в душе надежды, он медленно поднялся и, едва удерживаясь на ногах, шатаясь как пьяный, направился к двери.

Исправить, значит? Ветер бил и бил на улице в стены, а, может, это кровь била в висках? И разум шептал, что глупо это доверять какому-то арханчонку, но надежда уже расцветала в душе огненным пламенем. А если это правда? А если поможет? Все Лис исправить не в силах, но кое что…

— Ты куда? — спросил стоявший у дверей дозорный, схватив рожанина за шиворот.

И на миг показалось, что его опять толкнут в эту залу, заставят остаться с этими арханами, со следующим за Лисом призраком, а если и отпустят… то будет поздно. И ничего уже не исправишь…

— Пусти его, пожалуйста, — сказал арханчонок, который, оказывается, перся следом.

Как привязанный щеночек.

— Лиин, мальчик мой, — спокойно ответил дозорный. — Знаю, как относится к тебе Арман, но понимаешь ли ты, что делаешь?

— Мы хотим лишь помочь, Эдлай, — мальчик накрыл ладонью ладонь мужчины и заставил его отпустить Лиса. Простой. Мальчишка. Заставил. Дозорного? — Пожалуйста, выпусти нас. Ты же знаешь… я никогда бы не навредил брату моего архана. Никогда бы его не предал. Если я прошу, значит, так надо.

Брату? Моего архана? Лис с удивлением обернулся на мальчика, которого дозорный назвал Лиином, но додумать не успел, потому что Эдлай перекосился и вытолкнул обоих в темноту коридора.

Чуть было не упав, Лис оглянулся и вздрогнул — призрак стал гораздо более прозрачным, чем в зале, и почти уже не был виден в полумраке. И муть на душе вдруг улеглась, будто впервые за долгое время Лис делал что-то правильно. Да чего уж врать-то, впервые за всю жизнь. Он. Делал. Что-то. Правильно. И стало вдруг хорошо и спокойно. А буря, все более усилившаяся буря, уже бушевала снаружи, а не внутри.

— Идем, — поманил за собой мальчик.

Как же его звали-то? Лиин? Надо запомнить… Ли-и-и-и-и-ин. Странное имя для арханчонка.

— Ты знаешь, куда? — тихо, стараясь не спугнуть покой внутри, поинтересовался Лис.

— Ты знаешь, — не спросил, подтвердил мальчик и оглянулся на Лиса. — Ты ведь маг, ты знаешь… ты умеешь его находить. Правда?

Лис обмер. Откуда этот мальчишка… впрочем, так ли важно? Не в силах более стоять, ноги не держали, он оперся спиной о стену и беззвучно засмеялся. Боги! Как, оказывается, все просто! А он так мучился, так гадал, чего богам от него надобно? А теперь сила, которой недавно не было, вновь синими ручейками побежала по жилам, и темнота, недавно густая, вязкая, ожила, становясь родной и знакомой. И Лис услышал вдруг, как где-то вдалеке билось сердце человека, за которым он наблюдал так часто… может, слишком часто…

— Идем! — схватил Лис мальчика за руку и потянул по коридору, впервые за долгое время почувствовав себя не ничтожеством, взрослым мужчиной, который должен защитить одного… нет, троих мальчишек.

Боги, вот она ваша воля! Не в не на шутку разыгравшейся буре, не в горящем синим взгляде того мага, не во встрече с Виресом, не в воспоминаниях, которые пришлось передать телохранителю, а в этом бешенном беге по темным пустым коридорам, когда в голове бьется только одна мысль, одно желание — не опоздать.

И не опоздал.