В Рэми вдруг что-то надломилось, и вместо боли, непонимания, страха, разлилось по груди спокойствие. Где-то в глубине души он понимал, что поступает неправильно, что предает нечто ему очень дорогое, но пока утихало внутри сомнение, губы уже улыбались матери. Он показал свои запястья, на которых медленно потухала непривычно-золотистая татуировка, и спросил:

— Этого ты хочешь?

Мать затравленно кивнула. Вновь до боли нагрелся браслет и чужой голос что-то успокаивающе зашептал на ухо, а невидимые ладони погладили по волосам. Все будет хорошо, все обязательно будет хорошо, успокаивал этот голос. И говорил, что поможет, и руками Рэми обнимал сильнее сестру, и его губами шептал незнакомые заклинания, и увеличивал его силу, растекающуюся по груди ласковой волной.

— Больно, — простонала малышка.

— Прости… — шептал Рэми, прижимая ее сильнее.

Сила струилась сквозь кожу, окутывая Лию ласковым, теплым коконом. Рэми стал с Лией единым целым, принял на себя огонь ее боли. Где-то вдалеке его собственное тело судорожно всхлипнуло, сжало зубы и ответило на льющуюся в вены муку горькими беспомощными слезами.

Лия заснула. Окружающее ее пламя погасло. Рэми, только сейчас поняв, что мелко дрожит от напряжения, бросил взгляд на увитые золотыми завитушками запястья сестры и попросил мать:

— Дай мне руку.

Он с грустью смотрел на синюю вязь татуировки на материнских запястьях. Ар говорил, что своим высоким родом надо гордиться, гордиться синими знаками, что на всю жизнь были вшиты в магию татуировки. А мать хотела чего-то иного. Хотела изменить синий на желтый, и Рэми смирился. Никогда ему не стать высшим магом. Никогда не доказать старшему брату, что и высшим магам можно доверять. Брата больше нет. И магии Рэми скоро не будет…

Когда все закончилось, он почувствовал себя страшно уставшим. Изменить их одежду на более скромную и дешевую далось гораздо легче. Работать с неживым умел каждый маг, даже не высший. А вот переписать нити татуировки, наверное, не удалось бы даже учителю. Рэми должен был бы собой гордиться... но не мог, сил не хватало. А когда он наконец-то закончил, где-то глубоко внутри запечаталась тяжелая дверь, увитая серебристыми рунами. За той дверью осталось что-то очень важное. Что-то, о чем Рэми не хотел вспоминать. Кажется, ему недавно было больно... только он уже не помнил.

На следующий день, едва переставляя ноги по налитому водой снегу, он брел куда-то за матерью. Почему-то чувствовал себя оглохшим и ослепшим, совершенно беспомощным. И шарахался от каждого шороха, пока тело не отупело от усталости, и ему не стало все равно. Мать успокаивала шепотом, мол, немного осталось, когда спавшая на ее руках Лия вдруг встрепенулась и сонно сказала:

— Хочу домой… в замок.

— В замок? — раздраженно ответила мать. — Ты всего лишь рожанка, дочь моя, в замках живут принцессы и арханы, а мы не такие.

— Хочу к Ару…

— Кто такой Ар? — удивленно спросил Рэми.

— Ты можешь, ты высший маг, — плакала сестренка.

— Я? — удивился Рэми. — Я не знаю, что такое магия.

Рид вздрогнула, внимательно посмотрела на сына и пробурчала себе под нос:

— Может, оно и к лучшему?

Рэми где-то в глубине души знал, что далеко не к лучшему, что так быть не должно, но тут на лице матери появилось незнакомое ему спокойствие, и на душе стало гораздо теплее. Взрослые всегда знают лучше. Он даже и не заметил, как обернулось медью серебро браслета на его руке и магическая игрушка затаила дыхание, надеясь, что хозяин о ней и дальше не вспомнит. А где-то в глубине души вздохнул кто-то чужой, ожидая сладостной свободы.

Маг. Пролог

Одно из самых важных умений, благодаря которому можно достичь любой трудной цели, — вовремя попросить помощь и принять её.