Проблема была лишь в том, что привозить Джен для этой операции — запрещено. Она не подданная Империи, а изъятие органов у представителей планет, не входящих в состав Империи, незаконно. Даже если происходит с согласия пациента. Так что он все делал тайно и надеялся, что осечек не будет.

— Это кто? — шепотом спросила Джен у Артена, увидев проходящую мимо белокожую и синеволосую представительницу системы Альтаира.

— Таир-цин. Раса с Альтаира.

— Она не крашеная?

— Нет, просто вот такая вот раса. А там, — он быстро кивнул в сторону, — негуманоиды из Веги.

Низкие, не больше метра ростом, мохнатые ярко-оранжевые, смахивающие на гигантских енотов в белую полоску, существа стояли поодаль и общались на своем языке, напоминающем довольное мурчание.

— Ух ты, голова кругом. — Джен усмехнулась, пощупав по дороге листья какого-то куста.

Они свернули в один из побочных коридоров, ведущих к медицинской части уровня. И, пройдя несколько стадий контроля, проверки и сличения данных (Брэнд заранее позаботился о том, чтобы Джен считали сестрой Миранды), очутились в переходнике, ведущем в госпиталь.

— Сейчас за нами придут, — сказал он, отметив, что Джен нервничала.

Не сильно, но заметно. Прятала ладони и бродила туда-сюда по переходнику. Впрочем, он думал, все будет гораздо хуже. Артен сотворил настоящее чудо, нужно отдать ему должное. Джен здесь добровольно, без криков и сопротивления. Облегчила ему и работу и жизнь, ибо, как бы Брэнд ни загонял глубоко свою совесть, когда речь шла о детях, тащить спящую девицу на операцию по изъятию части ее печени было бы тяжело. И она даже не заводит разговора о том, что случилось восемь лет назад. Может, уже забыла, может, просто не провоцирует конфликт. Это Брэнда более чем устраивало.

Если так пойдет и дальше, уже через несколько недель она полетит домой. А Миранда будет жить.

Глава четвертая

СПАСАЯ ЖИЗНЬ

Джен

Я сидела на диване в приемной их госпиталя и думала, что в общем-то космическая больница ничем особенным не отличается от нашей. Те же светлые тона окраски, те же (ну ладно, не те же, но очень похожие!) комнатные растения, какие-то экраны с рекламой, неудобные кресла и диваны. Разве что людей, снующих туда-сюда, не было.

Артена отправили домой, чтобы не мешался. Брэнд сказал, что к Миранде его все равно не пустят, так что лучше пусть занимается. Артен, конечно, пробовал спорить, но в итоге подчинился, оставив мои вещи. А мы остались ждать незнамо чего. Я интуитивно чувствовала, что у Брэнда плохое настроение, но все равно спросила:

— Чего мы ждем?

— Гранта. Доктора Миранды. Он проведет обследование и положит тебя в палату.

— А операция когда? — Собственно, я немного волновалась. Не так, чтобы явно паниковать, но дискомфорт ощущала.

— Зависеть будет от результатов обследования. Может, завтра, может, через неделю. Но ты после рекреационной камеры, а значит, практически здорова. И все пройдет быстро. Безболезненно скорее всего.

— Хорошо.

Язык мой — враг мой. Никогда еще я не получала ничего хорошего от того, что задаю слишком много вопросов. Даже в отряде меня редко отправляли на опрос свидетелей, ибо «колупала» я их до последнего. После моих расспросов родственники пропавшего готовы были покаяться во всем, что сделали и не сделали. Поэтому я ляпнула, совершенно не думая головой:

— Ведь безопаснее для Миранды пересадить не часть печени, а всю?

Брэнд замер и поднял на меня глаза.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Откуда мне знать, что вы не врете мне? И что я проснусь после этой операции?

Он долго смотрел на меня, не произнося ни звука.