З в о н ц о в. Что же отсюда следует?

Е л и з а в е т а. Отец Павлин - против революции и за войну, а я против войны! Я хочу в Париж... Довольно воевать! Ты согласна, Варя? Помнишь, как сказал Анри-катр: (Генрих IV (франц.) - Ред.) "Париж лучше войны". Я знаю, что он не так сказал, но - он ошибся.

П а в л и н. Не настаиваю ни на чём, ибо всё колеблется.

В а р в а р а. Нужен мир, мир, отец Павлин! Вы видите, как ведёт себя чернь?

П а в л и н. Ох, вижу! А что наш больной? Как с этой стороны? (Прижимает палец к переносью.)

З в о н ц о в. Доктора не нашли признаков расстройства.

П а в л и н. Это - приятно! Хотя доктора безошибочно находят токмо одни гонорары.

Е л и з а в е т а. Какой вы злой! Варя, Жанна приглашает нас ужинать.

Б а ш к и н. Арестованных выпустили, а полиция страдает.

П а в л и н. Да, да... Удивительно! Чего хорошего ожидаете вы от событий, Андрей Петрович, а?

З в о н ц о в. Общественные силы организуются закономерно и скоро скажут своё слово. Под общественными силами я разумею людей, которые обладают прочным экономическим...

В а р в а р а. Слушай-ко, Жанна приглашает нас... (Отводит его в сторону, шепчет.)

З в о н ц о в. Ну, знаешь, это меня ставит не очень удобно! С одной стороны - игуменья, с другой - кокотка...

В а р в а р а. Да - тише ты!

Б а ш к и н. Андрей Петрович, тут - Мокроусов, - знаете, помощник пристава?

З в о н ц о в. Да. Что ему надо?

Б а ш к и н. Он службу бросает по причине опасности и просится к нам, в лес.

З в о н ц о в. Удобно ли это?

В а р в а р а. Подожди, Андрей...

Б а ш к и н. Очень удобно. Лаптев теперь загнёт хвост и бунтовать будет. Донат - сами знаете - человек неподходящий и тоже сектант, всё о законе правды бормочет, а уж какая тут правда, когда... сами видите!

З в о н ц о в. Ну, это чепуха! Мы присутствуем именно при начале торжества правды...

В а р в а р а. Да подожди же, Андрей.

З в о н ц о в. И справедливости.

В а р в а р а. Вы чего хотите, Мокей?

Б а ш к и н. Я - чтобы нанять Мокроусова. Егор Васильевичу я предлагал.

В а р в а р а. Что же он?

(Звонцов, нахмурясь, отошёл прочь.)

Б а ш к и н. Определённо не высказался.

В а р в а р а. Возьмите Мокроусова.

Б а ш к и н. Может - взглянете на него?

В а р в а р а. Зачем же?

Б а ш к и н. Для знакомства. Он - здесь.

В а р в а р а. Ну, хорошо...

(Башкин идёт в прихожую. Варвара пишет что-то в записной книжке. Башкин возвращается с Мокроусовым; это - человечек круглолицый, брови удивлённо подняты, на лице - улыбочка, но кажется, что хочет крепко выругаться. В полицейской форме, на боку - револьвер, шаркает ножкой.)

М о к р о у с о в. Честь имею представиться. Глубоко благодарен за честь служить.

В а р в а р а. Очень рада. Вы даже в форме, а я слышала, что полицию разоружают.

М о к р о у с о в. Совершенно верно, в естественном виде нам по улице ходить опасно, так что я - в штатском пальто, хотя при оружии. Но сейчас, по случаю возбуждения неосновательных надежд, чернь несколько приутихла, и потому... без шашки.

В а р в а р а. Когда вы думаете начать службу у нас?

М о к р о у с о в. Мысленно - я уже давно покорный ваш слуга. В лес готов отправиться хоть завтра, я одинок и...

В а р в а р а. Вы думаете, надолго это - этот бунт?

М о к р о у с о в. Полагаю - на всё лето. Потом наступят дожди, морозы, и шляться по улицам будет неудобно.

В а р в а р а (усмехаясь). Только на лето? Едва ли революция зависит от погоды.

М о к р о у с о в. Помилуйте! А как же! Зима - охлаждает.

В а р в а р а (усмехаясь). Вы - оптимист.

М о к р о у с о в. Полиция - вообще оптимисты.

В а р в а р а. Вот как!

М о к р о у с о в.