Максим Горький. Егор Булычов и другие
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Е г о р Б у л ы ч о в. К с е н и я - его жена. В а р в а р а - дочь от Ксении. А л е к с а н д р а - побочная дочь. М е л а н и я - игуменья, сестра жены. З в о н ц о в - муж Варвары. Т я т и н - его двоюродный брат. М о к е й Б а ш к и н. В а с и л и й Д о с т и г а е в. Е л и з а в е т а - жена его. А н т о н и н а | А л е к с е й | - дети от первой жены П а в л и н - поп. Д о к т о р. Т р у б а ч. З о б у н о в а - знахарка. П р о п о т е й - блаженный. Г л а ф и р а - горничная. Т а и с ь я - служанка Мелании. М о к р о у с о в - полицейский. Я к о в Л а п т е в - крестник Булычова. Д о н а т - лесник. ПЕРВЫЙ АКТ Столовая в богатом купеческом доме. Тяжёлая громоздкая мебель. Широкий кожаный диван, рядом с ним - лестница во второй этаж. В правом углу фонарь (полукруглый, треугольный или многогранный остеклённый выступ в стене здания на высоту одного, двух и более этажей - Ред.), выход в сад. Яркий зимний день. К с е н и я , сидя у стола, моет чайную посуду. Г л а ф и р а , в фонаре, возится с цветами. Входит А л е к с а н д р а , в халате, в туфлях на босую ногу, непричёсанная, волосы рыжие, как и у Егора Булычова.
К с е н и я. Ох, Шурка, спишь ты... Ш у р а. Не шипите, не поможет. Глаша - кофе! А где газета? Г л а ф и р а. Варваре Егоровне наверх подала. Ш у р а. Принеси. На весь дом одну газету выписывают, черти! К с е н и я. Это кто - черти? Ш у р а. Папа дома? К с е н и я. К раненым поехал. Черти-то - Звонцовы? Ш у р а. Да, они. (У телефона.) Семнадцать - шестьдесят три. К с е н и я. Вот я скажу Звонцовым-то, как ты их честишь! Ш у р а. Позовите Тоню! К с е н и я. До чего ты дойдёшь? Ш у р а. Это ты, Антонина? На лыжах едем? Нет? Почему? Спектакль? Откажись! Эх ты, - незаконная вдова!.. Ну, хорошо. К с е н и я. Как же это ты девушку-то вдовой зовёшь? Ш у р а. Жених у неё помер или нет? К с е н и я. Всё-таки она - девушка. Ш у р а. А вы почему знаете? К с е н и я. Фу, бесстыдница! Г л а ф и р а (подаёт кофе). Газету Варвара Егоровна сама принесёт. К с е н и я. Больно много ты знаешь для твоих лет. Гляди: меньше знаешь - крепче спишь. Я в твои годы ничего не знала... Ш у р а. Вы и теперь... К с е н и я. Тьфу тебе! Ш у р а. Вот сестрица шествует важно. Бонжур, мадам! Комман са ва? (Как дела (франц.) - Ред.) В а р в а р а. Уже одиннадцать, а ты не одета, не причёсана... Ш у р а. Начинается. В а р в а р а. Ты всё более нахально пользуешься тем, что отец балует тебя... и что он нездоров... Ш у р а. Это ты - надолго? К с е н и я. А что ей отцово здоровье? В а р в а р а. Я должна буду рассказать ему о твоём поведении... Ш у р а. Заранее благодарна. Кончилось? В а р в а р а. Ты - дура! Ш у р а. Не верю! Это не я - дура. В а р в а р а. Рыжая дура! Ш у р а. Варвара Егоровна, вы совершенно бесполезно тратите энергию. К с е н и я. Вот и учи её! Ш у р а. И у вас портится характер. В а р в а р а. Хорошо... хорошо, милая! Мамаша, пойдёмте-ка в кухню, там повар капризничает... К с е н и я. Он - не в себе, у него сына убили. В а р в а р а. Ну, это не резон для капризов. Теперь столько убивают... (Ушли.) Ш у р а. А если бы у неё красавца Андрюшу ухлопали, вот бы взвилась! Г л а ф и р а. Зря вы дразните их. Пейте скорее, мне здесь убирать надо. (Ушла, унося самовар.) (Шура сидит, откинувшись на спинку стула, закрыв глаза, руки - на затылке рыжей, лохматой головы. |
