Ой-ой-ой!

— Завтра я в школу не пойду, — сказал он сыну. — Скажи там. Напиши объяснение, я подпишу. Видишь, я чищу картошку. Не могу я чистить картошку и заодно писать объяснение.

— Папа, ты что, урока не выучил? — спросил Габор маленький.

Знакомая зелёная искорка перескочила из глаз сына в глаза отца. И зелень её была ядовитой.

«Сейчас я сниму с него штаны, — сказал себе Габор большой, — сниму штаны и выпорю. Ему будет хуже, зато мне будет лучше. И обоим нам будет лучше».

Но штанов он с сына не снял и в школу пошёл.

Проблему обоих Габоров Славка Маржинкова называла конфликтом роста. Она тщательно проштудировала несколько учебников психологии, отчеркнув красным карандашом кое-какие абзацы; прочитав же «Введение в психоанализ», установила, что и на сей раз комплекс Эдипа ничего не объясняет, и с румянцем на обеих щеках отложила Фрейда, ничего в нём не подчеркнув.

На другой день она украдкой рассматривала мужественное лицо Габора большого. Вылитый Георгий Дамянов! Возможно ли, чтоб два человека были так похожи друг на друга? Но Георгий давно вернулся в свою Варну, и проверить сходство было нельзя.

Когда Габор большой смотрел на неё, по спине её пробегал лёгкий морозец.

Собственно, я его ненавижу, — говорила она себе, — и это нехорошо с моей стороны. За что я его ненавижу? За то, что боюсь. Но почему я его боюсь?

Я не имею права припутывать сюда своё личное отношение. Я немножко побаиваюсь их всех, кроме Габора маленького. Но нельзя давать волю личному отношению…

Однако всякий раз, когда она ловила на себе дерзкий, совсем не ученический, чуть-чуть насмешливый взгляд Габора большого, у неё возникало желание унизить его. А сделать это было просто: достаточно вызвать к доске.

А потом Славка ненавидела себя за то, что он не знал ответа и становился таким растерянным и покорным. Таким хитрым.

Вечерами, исправляя работы, она задумчиво поглядывала на стопку тетрадей, но видела, собственно, только одну — тетрадь Габора большого. Её она всегда оставляла под конец. И долго переворачивала её страницы, будто искала в них что-то. Но тетрадка ничем не отличалась от прочих, разве что была чуть-чуть грязнее.

Славка говорила себе: «Я должна с ними сблизиться».

Она говорила «с ними» вместо «с ним».

Может, достаточно было бы, если бы я… Что — «если бы я»?

Надо установить личный контакт. Как устанавливают личный контакт? Личный контакт — это когда… Я скажу ему… Нет, этого я ему не скажу. Ладно, там видно будет, что я скажу. Но я буду смотреть на него совсем не так, как в школе… Впрочем, я понятия не имею, как я смотрю на него в школе!

Она стала читать изложение Габора большого по биологии. Был задан урок о крови.

Крупными буквами Габор писал:

«Крофь в теле течёт по жылам. Жылы, по которым крофь течёт от серца, называются артерии. Крофь в серце приводят обратно вены…»

Вообще-то почему нельзя писать «кровь» через «ф»? — думала Славка Маржинкова. — Так ведь естественнее…

Она специально заглянула в новые «Правила орфографии» — вдруг там уже введено такое написание? Но оно ещё не было введено.

Славка надела розовую пижаму и мило и умно улыбнулась сама себе в зеркале. Подумала, что грудь у неё маловата, и тут же упрекнула себя за то, что думает о таких вещах, исправляя работы учеников. Впрочем, что ж — работа-то по биологии…

«Завтра пойду к ним, — сказала она себе, — установлю личный контакт и посмотрю, как они живут. Наверное, всё это — не более, чем комплексы».