Так, кажется, он по этому поводу уже не сокрушается!

— Вообще ничего?! — не сводя с него глаз, настаивала я.

— Ну… помню… — нехотя сообщил рыжий.

— Что помнишь? — вскинулась я, предвкушая рассказ.

— Что ничего не помню! — усмехнулся лис.

Я постояла, отбивая ногой ритм, весьма подходящий для похоронного марша, и обстоятельно сообщила:

— Ясно… значит, у меня все идет по плану. Сегодня я собиралась сделать уборку, приготовить обед и восстановить инквизицию! — я гневно посмотрела на лиса и пригрозила:

— А в следующий раз пока не допрошу, кормить не буду!

— А костры будут? — съязвил лис.

— Да! — твердо пообещала я и тут же уточнила. — Из лисьих голов!

— Жестоко! А невинных зверюшек-то за что?! — подначил он. Я многозначительно усмехнулась, собираясь съязвить по обыкновению, но лис меня перебил:

— Интересно, ну кроме сожжения бедных лисичек, конечно, чем может вечерами заниматься такая симпатичная девушка?

Угу, то ли оскорбил, то ли польстил! Я печально вздохнула:

— Поиском новых шкурок взамен сожженных, — грустно сообщила я и направилась к спортивной сумке, куда я запихнула свои купальники и пару маек. Лис шел следом, с любопытством следя за моими действиями. Я поставила сумку на старинный стул с деревянными цветами на сиденье и расстегнула молнию.

Последний раз когда я мыла машину, то делала это в клетчатых папиных шортах из тонкой ткани, явно позаимствованной у зонтика, — и чтобы не оставлять бабушке лишнюю стирку, засунула шорты к себе, решив вернуть их позже, с посудой.

Бабушка благосклонно принимала у нас старую одежду, аккуратно складывала ее в шкаф, чтобы в момент нашего появления, с достоинством, будто с царского плеча подсунуть хозяину. Так что к ней можно было ехать без запаса…

Вынув из сумки клетчатое чудо со шнурками и одиноким кармашком, я молча протянула шорты лису. Потом порылась и достала ему еще и белую майку с нейтральными надписями, но совсем не его размера.

— Повяжешь на шею, типа жарко! — душевно посоветовала я.

— Вот спасибо, — уныло поблагодарил лис, невесело разглядывая свой новый гардеробчик.

— Не за что! — довольно ответила я. — Если что — обращайтесь!

— А повязывать обязательно?! — с тоской спросил он, недовольно косясь на майку.

— Конечно! У меня закончились продукты, так что или ужина больше не будет, или идем в магазин! Заодно и поищем что-то тебе в качестве одежды…

Я прошла в темную прихожую, где на полочке для обуви сиротливо лежали темно-синие пластиковые тапки. Обтерев с них пыль, притащила их лису:

— Ничего, сейчас нормальные купим! — утешила я, протягивая ему жалкую находку.

Он со вздохом кивнул.

— Имей в виду, у меня машина окончательно сломалась и сейчас мне никуда не хочется переезжать! Поэтому веди себя как нормальный человек и не нервируй старушку Марину Петровну! — закончила я инструктаж, раскрывая входную дверь.

По лестнице мы быстро спустились к выходу из подъезда. На последней ступеньке, прежде чем шагнуть на улицу, я еще раз с предупреждением на него взглянула.

— Дорогая, расслабься, — прошептал лис мне на ухо, и я была вынуждена изобразить нежность во взгляде, так как насельницы лавочки, все как одна, смотрели только на нас.

Лис воспользовался моим замешательством, чтобы обнять за талию и придвинуть к себе. Иногда его рука предательски соскальзывала с талии вниз, приводя меня в бешенство! Оскалившись в улыбке, я мгновенно отреагировала, процедив сквозь зубы:

— Послушай, не переигрывай, дорогой! — и исподтишка ткнула нахального спутника локтем под ребра, надеясь, что он отступит или прекратит прижимать меня к себе.