С этим Дикон не мог не согласиться. Куда же катится общество, если сумасшедшие оставлены на попечение лишь бездомных нищих?

 — Билли никогда не намекал, что обращался в больницу?

 Терри отрицательно покачал головой:

 — Он вообще никогда не распространялся о своем прошлом.

 — Ну, хорошо. А как насчет тюрьмы? В какую именно он попадал за свои кражи?

 Терри кивнул в сторону старика в вязаном шлеме:

 — Том однажды сидел вместе с Билли целый месяц в Брикстоне.

 — И где его держали? — обратился Дикон к старику. — В больничном крыле или в общем?

 — В обычной камере, как и меня.

 — Ему давали лекарства?

 — Что-то не припомню.

 — Значит, диагноз «шизофрения» ему официально не был поставлен?

 Том печально покачал головой:

 — У тюремщиков нет ни времени ни желания заботиться о заключенном, попавшем к ним всего на четыре недели. Если Билли и принимался орать так, что у всех лопались барабанные перепонки, то надзиратели принимали это за проявление белой горячки или еще чего.

 — Получается, что в тюрьме он вел себя так же, как на свободе?

 Том неопределенно помотал рукой:

 — То так то сяк. Перепады настроения. Депрессия. А в общем, ничего особенного. На воле то же самое. Билли ходил в церковь и вел себя как добропорядочный человек, пока не напивался. Трезвый он мало чем отличался от нас с вами.

 Дикон пустил пачку сигарет по второму кругу, а затем, зябко подняв воротник плаща, закурил сам:

 — Значит, никто из вас не знает, откуда он родом и кем был до того, как превратился в Билли Блейка?

 — Откуда тебе известно, что это не настоящее его имя? — удивился Терри. На этот раз он решил закурить и вытащил из костра головешку.

 Дикон пожал плечами:

 — Я просто высказываю предположение. — Он глубоко затянулся. — А как он говорил? Никакого акцента не чувствовалось?

 — Нет, как-то не обращал внимания. Правда, один раз я спросил его, не актер ли он. Когда Билли напивался, из него так и сыпались фразы из классической литературы. Но он тогда ответил, что нет.

 — И о чем он говорил в своем пьяном бреду?

 — Да обо всем, что в голову приходило. Иногда он изъяснялся даже стихами, но я не знаю, сам ли он их сочинил, или это просто какие-то отрывки. Правда, кое-что я запомнил, особенно одно четверостишие, которое Билли повторял довольно часто. Что-то жуткое: типа, «отец и мать орали, а демоны летали».

 — А наизусть не вспомнишь?

 Терри обвел взглядом своих компаньонов, как бы ища у них поддержки. Не ощутив ее, он неуверенно произнес:

 — Даже не знаю… Начиналось, кажется, так: «Ревя, как дьявол, скрывшийся во мгле…», а вот что дальше, я уже не помню.

 Дикон прикрыл руками сигарету, напряг память и забормотал:

   Ревя, как дьявол, скрывшийся во мгле,

   Под стоны матери, беспомощный и голый,

   В опасный мир направлен злою волей,

   Вот так я появился на земле…

 — Да, — кивнул молодой человек и посмотрел на журналиста с уважением.