— Ты права, — холодно проговорил Дикон. — И теперь я звоню только из-за того, что Джулия написала, что я никогда этого не сделаю.

 Эмма вздохнула:

 — Так это и есть та единственная причина, по которой я слышу твой голос?

 — Да.

 — Я тебе не верю. Неужели тебе так трудно сказать «прости» и забыть все то, что происходило уже в далеком прошлом?

 — Да. Мне не за что просить прощения. Не моя вина в том, что отец умер, и неважно, как при этом думает мать или ты.

 — Она сердится вовсе не из-за этого. Ей не понравилось, как ты обошелся с Джулией.

 — Ну, это вообще ее не касалось.

 — Все же Джулия уже считалась нашей родственницей, и матери она нравилась. Я, кстати говоря, тоже ее любила.

 — Да, потому что ты не была на ней жената.

 — Дешевый ответ, Майкл.

 — А о тебе этого не скажешь, да? Уже поздно, вы все успели выгрести до последнего, — съязвил Дикон. — Я же никогда не брал у матери ни цента и не собираюсь этого делать сейчас. Поэтому, если она хочет меня видеть, то должна принять мои условия. Я ей ничем не обязан, и неважно, сколько ног ей собираются ампутировать.

 — Я не могу поверить, что это говорит мой брат, — огрызнулась Эмма. — Неужели тебе плевать на то, что мать тяжело больна?

 Даже если это и было не так, сейчас Дикон не собирался открывать свое отношение к матери перед сестрой.

 — Либо встреча на моих условиях, Эмма, либо ничего, — упрямо повторил он. — У тебя карандаш под рукой? Так вот, запиши мой домашний телефон. — Он продиктовал ей номер. — Я полагаю, что на Рождество вы поедете на ферму, поэтому обсудите проблему с мамой еще раз, а потом ты позвонишь мне и сообщишь о результатах. Кстати, не забудь, что я обещал проучить Хью, когда увижу его, так что помни и об этом обстоятельстве, когда будешь принимать окончательное решение.

 — Ты не посмеешь ударить Хью, — вызывающе бросила Эмма. — Ему уже пятьдесят три года.

 Дикон зловеще оскалил зубы:

 — Прекрасно. Значит я свалю его с первого удара.

 И снова трубка замолчала.

 — Между прочим, он уже давным-давно хочет извиниться перед тобой, — заговорила женщина. — Он не хотел обижать тебя. Просто он немного погорячился, и слова будто сами вылетели из его уст. Хью потом долго сожалел о том, что успел тогда наговорить.

 — Бедный старина Хью. Значит, ему будет в два раза больнее, когда я сломаю ему нос.

* * *

 Наконец, из ворот склада вышел Терри с двумя грязными чемоданами, которые он аккуратно пристроил на заднем сиденье. Он объяснил, что поскольку склад кишит ворами, мать их, то он решил не рисковать своим имуществом, а прихватить его целиком и полностью с собой. Дикон подумал, что это больше напоминало окончательный переезд, а не «роскошный отдых на праздники», как ему самому все представлялось.

 — Тебе не надоедает без конца повторять «мать твою», а? — проговорил Дикон, выруливая на главную дорогу.

 Они пообедали, разложив купленные готовые блюда прямо на капоте автомобиля. Правда, при этом чуть не замерзли на свежем ночном воздухе, но Дикон держался стойко. Ему не хотелось идти домой и подвергать скатерть опасности быть полностью заляпанной красным соусом. Терри поинтересовался, почему они не остались поесть в ресторане.

 — Я думаю, что нас никто бы не стал обслуживать, после того как ты наверняка обозвал бы официантов педиками или что-нибудь в этом духе.