– Воюют, – подтверждаю. – Сыновья тамошнего ишмы, что называется в северных землях лоргой, никак не поделят власть. Но я слышал, что один из них собирается просить милости у Солнцеподобного. Думаю, что скоро он и одержит победу, а караваны Ишмирата зачастят в Лоргинариум.

– А на юге ты не бывал?

– Не в этот раз. Но слышал от друга моего Сэрима, что южные земли по прежнему в запустении. Не скоро ещё зарастут шрамы, что оставила пятидневная бойня, когда киморт шёл на киморта, позабыв о воле морт…

Беседа течёт плавно и лениво, как равнинная река.

Постепенно мы переходим от политики к делам житейским. Алаойш рассказывает о последних своих исследованиях, не упоминая, впрочем, о камне памяти. Потом и Фогарта начинает хвастаться первой настоящей работой.

– …ну Дёран, ни за что не поверю, что ты не слышал об эхе Миштар!

Оглядываюсь на Алаойша – он незаметно прикладывает палец к губам и качает головой.

Молчи, Дёран.

– Нет, – лгу с улыбкой на устах. – Расскажи мне, красавица.

Фог хмурится и почесывает опаленную бровь. Краска немного смазывается.

– Ну, про мировое то эхо ты наверняка слышал. Нет? – Фог потерянно вздыхает. – Тогда издалека начну. Знаешь те устройства для разговоров, что мастера делают и заставляют работать с помощью мирцита? «Дальние голоса»? Когда собирают такое устройство с железной раковиной, и она может как принимать звук, так и превращать его в невидимые и неслышимые волны, подобные в чём то морт, и пересылать к другому устройству.

– Это знаю.

– Так вот, если «дальний голос» направить в небеса, а потом переключить устройство на приём, то вскоре волна вернётся назад. Это называют мировым эхом. И никто не может понять, от чего отражается звук. От облаков? Но ведь эхо возвращается даже в абсолютно ясную погоду… Может, есть невидимый купол над нами? Но ведь киморты поднимались в укреплённом дирижабле на высоту, что волна может достичь за это время… И купола там нет. Но есть нечто, отражающее звук… Понимаешь?

Оглядываюсь на Алаойша.

Он смотрит в сторону, и лицо у него белее белого.

– Понимаю.

– Так вот, теперь об эхе Миштар, – продолжает Фогарта, в волнении терзая рукава своей хисты. – Вообще многие сейчас уже думают, что «Миштар» – просто такое устоявшееся название, вроде как гора Анцу, дерево ригма или озеро Арирамар. Но на самом деле явление это названо при имени некоего учёного киморта по имени Миштар. Неизвестно даже, мужчина это был – или женщина, дитя юга – или севера, потому что жил… или жила Миштар много много лет назад. История не сохранила причину, по которой этот киморт решил пойти против воли морт. Может, то была любовь; может, любопытство. Но Миштар отважился переломить судьбу и начал исследовать природу спутников и превращения киморта в эстру. Он первый доказал, что спутник – лишь подобие личности, и при этом – божество, – хрипло произносит Фог и осекается. Взгляд её сам по себе притягивается к Алаойшу. – Божество, сотканное из памяти и силы трёхсотлетнего киморта. Именно поэтому киморт лишается своей личности и вынужден создавать другую – ведь то, что её составляло, уходит к его спутнику. Но смотри, Дёран. Ведь не только киморт, но и любой человек состоит не только из памяти и сил. Из чувств – тоже!

Растерянно касаюсь семиструнки, и она отзывается хрустальным вздохом.

Плохо.

Не могу сдержаться, а надо.

– Думаю, что так, Фог. Мы любим и ненавидим, мы боимся и желаем, испытываем отвращение и восторг, нежность и ярость, страсть и охлаждение, леность и воодушевление.