Я бросил быстрый взгляд на улицу. Мария опаздывала. Я был рад этому, потому что не хотел вмешивать ее в наши дела.

Лидия прошла прямо в мой кабинет, не обращая внимания на старинные безделушки. Я предвидел, что разговор будет недолгим. Она по-хозяйски села за стол, обвела взглядом голые стены, затем посмотрела на то, что лежало в реликварии. Протянула руку. Набрала полную ладонь пепла и подбросила его вверх.

Пепел закружился, как серое конфетти на каком-то извращенном празднике смерти...

Я видел ее лицо сквозь летящую пелену. Лицо существа, только что развеявшего свой собственный прах. Беззвездный космос был в ее зрачках – и я внезапно почувствовал себя тупым ребенком, зачем-то хранившим сломанные игрушки.

Лидия расхохоталась:

– Тот, кто побывал в Колыбели, не имеет права вести себя как сентиментальный болван.

Но я не был в Колыбели, дойдя только до первого из Домов Эрихто. Поэтому пожал плечами и ждал, когда же Лидия заговорит о деле. А она тянула, понимая, что для меня невыносима эта игра – фальшивая вдвойне, превращающая в абсурд и без того нелепый фарс, заранее проигранная мной именно в силу своей внешней обыденности – серой, безысходной, угнетающей, – не хватало еще, чтобы мне пришлось угощать «гостей» кофе и вести беседу о профанации искусства в этот варварский век.

– Где она? – наконец спросила Лидия.

– Не знаю, – ответил я совершенно искренне. – И не хочу знать.

– Напрасно. Все могло быть гораздо проще.

– Я говорю – пас.

– Поздно. Правила тебе известны.

Да уж, что правда то правда. И потому я предчувствовал, чем все закончится.

– Даю тебе неделю, – сказала Лидия и направилась к выходу.

Это было в ее стиле. Она быстро принимала решения.

Громила следовал за ней, как верный пес. Или как слепой за поводырем – это, наверное, ближе к истине. Глядя на них, я обратил внимание на то, что громоздкой мужской фигуре чего-то недостает. Потом я понял, чего именно. Фигура стала более или менее симметричной. Не хватало саквояжа в правой руке.

Сначала я хотел окликнуть их, но тотчас же спохватился. Они ничего не забывают и ничего не делают случайно.

Перегнувшись через стол, я, конечно, обнаружил стоящий на полу саквояж. Взрывчатка? Смешно. Существовало множество других способов превратить меня в пыль. Да – и меня тоже.

«Серебряный призрак» уже скрылся из виду, когда я поднял саквояж. Судя по весу, он был пустым или почти пустым. Я поставил его на стол. Замки открылись с металлическим лязгом. Я заглянул в черную прямоугольную пасть.

В саквояже лежала отрезанная левая кисть Марии. Я узнал бы ее из тысячи, даже если бы на безымянном пальце не было подаренного мной старинного серебряного кольца. Очень ценного кольца – с точки зрения антиквара. И кто бы ни совершил это зверство, надо отдать ему должное: он не разменивался на мелочи.

Итак, у меня был выбор. Я мог ждать возвращения однорукой женщины. Или найти то, что они хотели. За семь дней. По времени этого мира.

Так вместо пепла в реликварии появилась рука.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я решил обратиться за помощью к слингерам. С ними не сравнится ни одна спецслужба мира. Нет никого лучше, если вам нужно найти конкретного человека. Но за хорошую работу, конечно, приходится платить. Дорого. Так дорого, что добровольных клиентов у них немного и всегда было меньше, чем кажется глупцам, делающим неосторожный шаг. А потом становится поздно. Обратного пути нет.

Слингеры – тайная полиция ада. У них не случается неудач. Поиски всегда заканчиваются одинаково. Даже те, кто вернулся из Колыбели, получают лишь временную неуязвимость – что-то вроде отсрочки приговора.

Способ, которым вызывают слингеров, стар как мир.