Еда Россу нравилась, но есть в состоянии невесомости было не так-то просто. Во время самой первой трапезы он убедился в том, что инопланетяне не так уж и ошибались, предпочитая пользоваться брикетами и тюбиками с пастообразной едой. Рис, картофельное пюре, соусы — все здесь превращалось в мешанину. О наваристом супе оставалось только мечтать, да Мердок, пожалуй, и не сумел бы его проглотить, даже если бы суп был налит в баллон. Пища глоталась по-другому, имея массу, но будучи лишённой веса. Во время пары первых трапез Росс чуть было не захлебнулся и заметил, что это же самое грозило ещё кое-кому из его спутников.

До тех пор, пока он не стал доверять собственному желудку, он выбирал овощные соки с мякотью и прочие жидкости. Теперь же, более или менее освоившись с этой едой, он выбрал для себя сэндвич с лепёшкой «пита», а также кофе и овощной сок. Гордон заказал то же самое.

Росс сунул сэндвич в микроволновку и, распечатав баллончик с кофе, сделал большой глоток. Кофе был свежий и обжигающе горячий.

— Правильно ли я понял Бориса? — спросил он. — Скоро мы совершим посадку на планете, где можно будет заправиться?

Эш кивнул.

— А как насчёт другой планеты в йилайлской системе? Той, на которой живут пушистые зубастики? Он сказал, что мы пролетим мимо неё?

— Да. Русские сумели исключить посадку на этой планете из программы полёта, и в итоге мы сможем сэкономить топливо.

— Отлично.

— Видимо, нашего опыта им хватило, чтобы они отказались от дальнейшего исследования этой планеты. Она достанется какой-нибудь другой команде, вот они и полюбуются на неё на «тарелочках». А на нашу долю хватит планеты йилайлов.

Огонёк на панели микроволновки погас, и Мердок достал из неё свои сэндвич и сок. Подлетев к одному из столиков, он сунул ногу в искривлённую скобу и закрепился. Глубоко вдохнул. Воздух имел лёгкий металлический привкус, и это напомнило Россу о вкусе воды из запасов инопланетян, которую он пил во время предыдущего полёта. Он запустил зубы в сэндвич. Русские приправы ему очень нравились.

— Неплохо приготовлено.

Гордон что-то буркнул, проглотил кусок сэндвича и потом просвистел-прожужжал фразу, в которой выразил своё отношение к качеству еды. Пока Росс размышлял над построением правильного ответа, позади них прозвучал этот самый ответ — с идеальной интонацией. Американцы обернулись и увидели около люка Михаила с развевающимися длинными светлыми волосами.

С ленивой улыбкой и отработанным изяществом русский агент времени подлетел к устройству выдачи пищи, едва прикоснулся к панели кончиком пальца, получил блюдо и убрал его в микроволновку — и все это ловко, одним движением. Мердок с бесстрастным видом наблюдал за Никулиным, гадая — сколько человек стали свидетелями его собственной неуклюжести в первые дни, когда он ещё не вспомнил, что всякое применение силы в невесомости чревато равным противодействием. В итоге он то и дело, кувыркаясь, отлетал от стенки к середине помещения и вынужден был осторожно возвращаться. Интересно, а Михаил видел это? Несомненно, видел.

Как только еда разогрелась, Никулин вытащил её, взял с полки баллончик с кофе и направился к сидящим. Гордон подвинулся, чтобы освободить место.

Михаил помахал Россу баллончиком.

— Ваша жена. Она такая красавица.

Мердок кивнул и сразу насторожился.

— Но она на редкость благоразумна.

Никулин сдвинул брови. Его губы улыбались, но умные серые глаза смотрели серьёзно.

Так же как в тот день, когда Росс впервые увидел Михаила, первой его реакцией стала неудержимая, яростная злость.