Новый всплеск литературного творчества императрицы падает на 80-е годы. В это время она проявляла самостоятельность как в выборе сюжета, так и в его художественном воплощении.

В качестве примера приведем комическую оперу „Горе Богатырь Косоматович“. Если в подавляющем большинстве случаев перо императрицы изобличало пороки собственных подданных, то под псевдобогатырем подразумевался шведский король Густав III. Горе-богатырь даже внешне не похож на богатыря: он немощен и тщедушен в такой мере, что ему не подходил ни один из рыцарских доспехов — все они были для него велики, и он утопал в них. Горе-богатырь не отличался и отвагой: то он спасался бегством от крестьянина, вооруженного кочергой, то взбирался на дерево от страха, заслышав трубный звук охотников на медведя. Возвратившись домой, горе-богатырь стал хвастать не совершенными им подвигами, своей доблестью. Суть комедийной оперы заложена в исполняемых хором словах, которыми завершается представление:

Пословица сбылась:

Синица поднялась,

Вспорхнула, полетела

И море зажигать хотела,

Но море не зажгла.

А шуму сделала довольно.

Особый цикл сочинений Екатерины составляют „Были и небылицы“ — небольшие эссе нравоучительного содержания, высмеивающие человеческие недостатки героев: то отличавшегося непостоянством мнений соседа, который „ропщет противу меня заочно, а в глаза мне льстит“ и способен придерживаться какого-либо мнения не более часа, после чего меняет его на другое; то лгуна, столь часто повторявшего свою ложь, что в конце концов убеждал в истинности рассказываемого; одна из былей и небылиц знакомит читателя с родственником, вторгшимся в доверие к покровителю и через него познакомившимся с вельможами, от которых узнавал разные новости и с важным видом рассказывал их знакомым, выдавая себя за человека влиятельного, осведомленного, пользующегося доверием знатных людей. Императрица пародировала дедушку, изъяснявшегося непонятно для окружающих. На замечания он оправдывался: „Я сам себя разумею, вы старайтесь понимать, что я говорю“.

На исходе своего царствования — в 80–90-е годы — Екатерина проявила особый интерес к истории России. В отличие от Грозного или Петра Великого этот интерес проявлялся не столько в стремлении прославить свое правление, сколько во включении исторических знаний в арсенал проводимой ею политики просвещенного абсолютизма. В годы царствования императрицы историческим знаниям придавалось утилитарное значение: ими надобно было овладевать, чтобы извлекать уроки — избегать ошибок прошлого и использовать опыт давнего времени для подражания ему с целью достижения положительных результатов. Именно поэтому основатель исторической науки в России В. Н. Татищев утверждал, что без знания истории „никакое человек, ни един стан, промысел, наука совершен, мудр и полезен не может“. Татищеву вторил М. В. Ломоносов, который видел назначение истории в практической пользе, извлекаемой из ее знания всеми категориями населения. История, писал он, „дает государям примеры правления, подданным — повиновения, воинам — мужества, судиям — правосудия, младым — старых разум, престарелым — сугубую твердость в советах, каждому незлобивому — увеселение, с несказанною пользою соединенное“.

Исторические знания в представлении императрицы являлись элементом просвещения народа, поэтому именно в ее царствование было положено начало их распространению путем опубликования исторических сочинений и исторических источников.