Понятовский идеально подходил для этих целей: Екатерина могла контролировать Польшу с помощью его «фамилии» – пророссийски настроенных дядьёв Чарторыйских, оснащённых русскими ружьями и английским капиталом. Сам же Понятовский возмечтал стать королём и жениться на Екатерине, тем самым, как пишет его биограф, выполнив два главных желания в своей жизни [31]. «Если я когда-то и желал трона, – признавался он ей, – то лишь потому, что видел на нём вас». Услышав, что это невозможно, он принялся умолять: «Не делайте меня королём, но разрешите быть с вами» [32]. Этот галантный, хотя и жалобный идеализм мало способствовал его будущим отношениям с образцовой блюстительницей государственных интересов. Поскольку традиционные участники этого «делания королей» были утомлены Семилетней войной, Екатерина и Панин преуспели в своём замысле. Фридрих Великий принял сторону Екатерины, поскольку Пруссия, опустошённая Семилетней войной, была в такой изоляции, что заключенный 31 марта (11 апреля) 1764 года союз с Россией стал её последней надеждой. Двадцать шестого августа (6 сентября) окружённый русскими солдатами сейм избрал Понятовского королём Польши, и тот принял имя Станислава Августа.

Союз с Пруссией и протекторат над Польшей должны были стать основой так называемого «Северного аккорда» – разработанного Паниным плана, который должен был объединить силы северных держав, в том числе Дании, Швеции и, возможно, Англии, и служить противовесом для «католического блока» – французских и испанских Бурбонов и австрийских Габсбургов [33].

Теперь, когда Понятовский стал королём, выйдет ли Екатерина замуж за Григория Орлова? Истории были известны подобные прецеденты. Ходили слухи, что императрица Елизавета сочеталась браком с Алексеем Разумовским, простым казачьим сыном и певчим в придворном хоре, который теперь жил в Москве, отойдя от дел.

Однажды старик-придворный заглянул в палаты Алексея Разумовского в стиле елизаветинского барокко и застал его за чтением Библии. Посетителем был канцлер Михаил Воронцов, и этот визит был его последним поручением на государственной службе перед отправкой в «заграничное путешествие». Он пришёл к Разумовскому с указом о признании за ним титула Императорского Высочества, таким образом вежливо спрашивая, был ли он законным супругом императрицы. Екатерина и Орлов хотели узнать, есть ли у него венчальные бумаги. Разумовский, должно быть, усмехнулся в ответ. Он закрыл Библию, достал ларец из чёрного дерева, украшенный серебром и перламутром, вынул из него старый свиток, запечатанный императорским орлом…

Екатерина должна была действовать осторожно. Она полностью отдавала себе отчёт в том, какие опасности влечёт за собой чрезмерное приближение Орловых к власти. Выйдя замуж за Орлова, она поставит под угрозу не только права великого князя Павла на престол, но и его жизнь, а также вызовет негодование дворянства и армии. Но она любила Григория, родила от него сына и была обязана братьям Орловым своим императорским титулом. В этот суровый век публичная и интимная жизнь монарха были нераздельны. Всю свою жизнь Екатерина мечтала о семейном счастье: её родители ушли из жизни, тётушка держала её в страхе и отняла у неё ребёнка; права её собственного сына на престол напрямую угрожали её правлению, а возможно, и жизни, а дочь Анна, отцом которой был Понятовский, умерла во младенчестве. Императорский статус отнюдь не мешал ей мечтать о мещанском семейном уюте с Григорием Орловым, которого она считала своим спутником жизни. Поэтому она пустила дело на самотёк и, вероятно, позволила Орловым отправить гонца к Разумовскому, чтобы узнать, имел ли место подобный прецедент.

Однако братья действовали не слишком тонко. На одной из дружеских гулянок Григорий с бандитским куражом похвалился, что мог бы свергнуть Екатерину через месяц, если бы того захотел.