Двенадцатого января 1792 года Василий Попов, доверенный слуга князя, вернулся в Санкт-Петербург с особым поручением. Он привез самое ценное сокровище Потёмкина – тайные письма Екатерины о любви и государственной политике. Они все еще были в связках. Некоторые из них были (и остались) покрыты слезами умирающего Потёмкина, перечитывавшего их снова и снова и знавшего, что он больше никогда не увидит Екатерину.

Императрица приняла Попова. Он передал ей письма. Она отпустила всех, кроме Попова, и закрыла дверь. Оба заплакали [39]. Прошло почти тридцать лет с тех пор, как Екатерина увидела Потёмкина в тот самый день, когда она захватила власть и стала императрицей всея Руси.

Часть первая. Потёмкин и Екатерина

1739–1762

1. Юноша из провинции

Лучше я хочу услышать, чтобы ты был убит, нежели бы себя осрамил.

(Напутствие смоленского дворянина своему сыну, отправляющемуся в армию)

Говорят, в юности Потёмкин похвалялся друзьям: «Когда я вырасту, стану государственным деятелем или архиепископом». Вероятно, гимназические товарищи насмехались над его мечтами, ведь он родился в уважаемой, но мелкопоместной провинциальной дворянской семье и потому не был наделён ни именем, ни состоянием. Крёстный, который относился к нему с большим пониманием, порой ворчал, что мальчик либо «станет великим человеком, либо не снесёт головы» [1]. В те времена в России был только один способ быстро дослужиться до такого высокого поста – благодаря милости монарха, и никому не известный юноша из провинции к своим двадцати двум годам умудрился встретиться с двумя правящими императрицами.

Григорий Александрович Потёмкин родился 30 сентября 1739 года в маленьком селе Чижово неподалёку от Смоленска. Потёмкины владели скромным поместьем и 430 крепостными. Семья была совсем небогатой, однако и не бедной; чтобы укрепить своё неблистательное положение, они прибегали к странным способам, необычным даже по меркам глухих окраин Российской империи. Это был весьма многочисленный род польского происхождения, и как любое благородное семейство, они выдумали себе довольно сомнительную генеалогию. Чем скромнее происхождение, тем грандиознее генеалогическое древо: Потёмкины заявили, что ведут свой род от вождя италийских племён Телезина, который осаждал Рим в I веке до н. э., и вождя далматов Истока, жившего в XI веке н. э. На несколько столетий следы этих итало-далматских потомков царственных особ теряются, а затем вдруг возникают в Смоленской губернии, где носят совершенно не латинскую фамилию Потёмкины, на польский манер – Потемпские.

Семейство искусно лавировало между московскими царями и польскими королями, получая земли под Смоленском от тех и от других. Родоначальником считался Ян-Ганс Потёмкин (после перехода в православие – Тарасий, что, вероятно, являлось отсылкой к Телезину), у которого было двое сыновей – Иван и Илларион. Они и дали начало двум ветвям потёмкинского рода [2]. Григорий принадлежал к младшим потомкам Иллариона. Как со стороны матери, так и со стороны отца в его предках числились придворные и офицеры среднего звена. Со времён прадеда Григория семья служила только московскому двору. Московская Русь постепенно отвоёвывала у Речи Посполитой земли, утраченные Киевской Русью. Потёмкина уважали смоленские дворяне, где благодаря многочисленным бракам все были друг другу родня. Здешнее общество обладало особой польской идентичностью: если русская знать называлась дворянством, то смоленские аристократы вслед за польскими собратьями именовали себя шляхтичами.