— Я всё понимаю, — фыркнула она, — жертвы только для одного нужны, ими питаются духи. Те, кто в этой квадратной коробке живёт. Вот они точно могут кое-что сказать, только с ними общаться трудно.

— А ты пробовала?

— Да, только пока безрезультатно, но я это делала с безопасного расстояния, если ближе подойти, то можно будет попробовать их разговорить.

— Это опасно?

— Да, примерно, как с тигром в клетке общаться, он заперт, но, если сильно захочет, может руку откусить. Но я всё равно попробую. Может, они нам что-то подскажут.

— А что начёт побега? — спросил Кирилл, — никто новых путей не присмотрел?

— Через центральный вход невозможно, — категорично ответил я, — там постоянно такая охрана, что у нас патронов не хватит. Есть какие-то тайные ходы, но мы их не знаем, а если и вырвемся, отпустит ли нас Храм?

— Отпустит, — резко сказала Анечка, — если я договорюсь. Этот Храм держится на тех духах, что здесь живут, вся его магия исходит от них, если они не захотят нас держать, то и жрецы не смогут.

— Нас выпускают гулять, — напомнил я, — сможешь до окна добраться?

— Охрана за нашими передвижениями не особо следит, им главное, чтобы мы наружу не выбрались, — она задумалась, — сегодня попробую.

На дело она отправилась после обеда, а я вызвался её сопровождать. Сначала мы просто гуляли по обширному двору, а охрана старательно делала вид, что нас не замечает. Когда мы приблизились к стене каменного куба, я опёрся на стену и начал делать вид, что пытаюсь вытряхнуть камень из сапога, а девочка, спрятавшись за мной, быстро прошмыгнула к ближайшему окну. Воображение тут же нарисовало отчётливую картину того, как из окна выстреливают чёрные щупальца, хватают ребёнка и затаскивают его внутрь, где быстро затихает её полный ужаса крик.

Ничего такого не случилось, тьма, действительно двинулась ей навстречу, но за пределы окна выйти не смогла. Анечка подняла руки и приложила их к невидимому стеклу. Какой-то контакт установился, девочка закрыла глаза и замерла.

Спохватившиеся охранники подбежали к нам, но вот с дальнейшими действиями не задалось, к окну они подходить боялись. Я только беспомощно развёл руками, мол, ничего не могу сделать, так получилось. При этом от моего взора не ускользнуло, что один из солдат выскользнул со двора, видимо, побежал докладывать начальству.

Контакт с духами продолжался, заглядывая через плечо ребёнка, я стал различать отдельные образы в темноте, это были люди и… не совсем. Какие-то жуткие гибриды людей и чудовищ, которые возникали из тьмы, умудряясь каким-то образом становиться видимыми на тёмном же фоне, потом распадались клубами дыма. Мне они тоже пытались что-то сказать, но я их не понимал. Меня манили к себе, но остатки здравого смысла подсказывали, что идти туда ни в коем случае нельзя.

Охрана такой рассудительностью похвалиться не могла, один из солдат, стоявший ближе всех к окну, внезапно пошатнулся, глаза его приобрели такое же стеклянное выражение, как у недавней жертвы на алтаре, после чего он уверенно сделал шаг вперёд. Сообразив, что сейчас будет, я не стал ждать, тем более, что его товарищи оказались редкими болванами. Лёгкая подсечка свалила его на каменный пол, он больно ударился затылком, но это пошло на пользу, пелена спала с глаз, и он, в ужасе от того, что могло случиться, отполз назад.

Другие солдаты подняли оружие, но, сообразив, что мои действия спасли жизнь их товарищу, опустили его и взглянули на меня с благодарностью.

Анечка продолжала общение. Глаза были закрыты, но выражение лица менялось ежесекундно, она улыбалась, хмурилась, удивлённо вскидывала брови, а потом её перекашивало в гримасе отвращения. Не помню, сколько это продолжалось, наверное, около часа.