Охрана расступилась, а я подхватил её за подмышки и понёс к нам в комнату. За нами никто не шёл, хотя я был уверен, что жрецы уже знают о произошедшем. Когда за мной захлопнулась дверь, я подтащил её к кровати, остальные вскочили, ожидая новостей. Вот только неизвестно, когда она очнётся.

— Хватит уже меня тискать, — раздался недовольный голос девочки, — извращенец какой-то.

— Так ты в сознании? — удивился я.

— Конечно, — девочка присела на кровать и улыбнулась, — притворилась просто, чтобы расспросов не было.

— Жрецы уже знают, — предупредил я.

— Жрецы — идиоты, — в очередной раз напомнила она, — они неспособны понять, что произошло. Их разговор с духами — это разговор глухого со слепым.

— А мы? — с интересом спросил Иван Петрович.

— Лично я всё поняла, — с гордостью произнесла она, — духи нас держать не станут, только через охрану придётся пробиваться.

— Прелесть какая, — с притворным восторгом воскликнул я, — а охраны тут раза в четыре больше, чем у нас патронов.

— Я знаю, — спокойно сказала она, — но духи объяснили мне, что бежать следует не сейчас, а через месяц, тогда нам помогут.

— Кто?

— Они не сказали, сказали только, что помогут.

— Я начинаю понимать их замысел, — Прокуда был готов разродиться очередной гениальной идеей, — я тут посчитал от нечего делать, через месяц оба храма будут на минимальном удалении друг от друга, нам останется пробежать расстояние в десяток километров, ну, или чуть больше. Это можно сделать до того, как сообразят отправить погоню, тем более, что конницы у них нет.

— Допустим, — согласился я, а что…

Тут наш разговор прекратился, дверь отворилась, и в комнату вошла делегация из четырёх жрецов, включая главного, того, кто приносил жертвы.

— Эта женщина говорила с духами, — заявил он, указывая кривым пальцем на ребёнка, — мы это знаем. Почему она здесь, и почему до сих пор жива?

— Они меня не съели, потому что я невкусная, — нагло заявила Анечка, глядя жрецу в глаза, — ну вот не стали они меня к себе тянуть, что теперь? Не нравлюсь я им.

— Что они сказали? — голос жреца дрожал.

— Не знаю, — она развела руками и похлопала ресницами, — говорили что-то, много говорили, но я ничего не поняла. Какие-то картинки показывали, людей, зверей, чудовищ, кое-что из моей прошлой жизни, а потом отпустили.

— Ты — видящая? — спросил он с подозрением.

— Чуть-чуть.

Жрец некоторое время размышлял, потом повернулся и вышел наружу, уже в дверях он обернулся и сказал:

— Та нам поможешь при следующем обряде. Переведёшь слова богов.

Жрец ушёл, мы какое-то время молчали, потом Анечка продолжила:

— Не совсем дурак, понимает, как меня можно использовать.

— Мы совсем забыли, — грустно сказала Ольга, — что месяц ожидания — это ещё четыре жертвы на алтаре.

— Выбора у нас нет, сбежим, как только сможем, — мне самому не хотелось лицезреть кровавые развлечения, но, похоже, выбора, действительно, не было, — а нельзя им перевести слова богов так, чтобы они перестали людей резать?

— Попробую, — сказала Анечка без особой уверенности.

— Слушай, — спросил Кирилл, — а почему он тебя на лжи не поймал? Он ведь говорил, что они могут определить.