— Нет-нет, что вы! Конечно, я понимаю, потерять близкого человека — это…

— Вы знаете, в таких случаях обычно спрашивают: не было ли каких-нибудь предпосылок, угроз, каких-нибудь подозрительных фактов… Но уверяю вас — ничего абсолютно! Все шло как всегда: работа — дом, тихо и спокойно.

— Кстати, раз уж вы упомянули о работе: нельзя ли об этом поподробнее — где именно работал ваш муж, каким был его обычный график?

— Да, конечно. Раньше мы оба работали в Тарасове, в Техническом университете, но лет шесть назад Анатолию Федотовичу предложили должность заместителя заведующего кафедрой в Покровском институте кооперации, и он согласился. С тех пор и работает там… работал… Преподавал историю, вел семинары, занимался со студентами дополнительными исследованиями — все как обычно. С понедельника по среду у него были занятия на вечернем отделении. Они заканчиваются не поздно — в девять часов вечера, поэтому я и не волновалась сначала, но потом…

Мне показалось, что самообладание готово уже изменить моей собеседнице, но она сумела удержать себя в руках.

— Это практически все, что я могу сообщить вам конкретно о самом происшествии. В четыре утра, так и не дождавшись мужа, я позвонила в милицию, а где-то около двух часов дня мне сообщили, что в Покровском морге находится тело мужчины, по приметам похожего на моего мужа. Я поехала туда… Ах если бы вы знали, что мне пришлось пережить…

Рядом с диваном на небольшом столике стоял графин с водой, и я поспешила налить стакан и предложить его своей собеседнице.

Все-таки зря я наезжала на нее. Это вам, Татьяна Александровна, давно уже примелькались изуродованные трупы и всевозможные проявления человеческой порочности, а непривычная к эксцессам тепличная интеллигенция и в ночных кошмарах такого не увидит. Учитывая обстоятельства, моя мадам держится еще молодцом. Другая на ее месте не то что расследование заказывать — свою фамилию забыла бы.

— Убийство произошло в Покровске, — продолжала Надежда Сергеевна, выпив воды, — и расследование ведется покровскими органами внутренних дел. Они установили, что смерть произошла в результате побоев. Причем характер ссадин и синяков свидетельствует о том, что нападали несколько человек. Они склоняются к тому, что это хулиганская выходка радикально настроенной молодежи. Из вещей ничего не похищено… да и нечего было похищать, крупных сумм Толечка с собой не носил, мобильным телефоном не пользовался — он не очень любил разные нововведения…

— Какие-нибудь особые улики на месте преступления были?

— Передо мной они не особенно распространялись, но по разговорам я поняла, что улик не было и что дело это считается почти безнадежным… Поэтому очень вас прошу — помогите!

— Разумеется, я сделаю все, что могу. Но для этого и вы должны помочь мне. Если вы не подозреваете каких-либо предпосылок к совершению такого преступления…

— Нет, абсолютно никаких!

— …то для начала мне необходимо будет проверить всех, с кем ваш муж поддерживал наиболее частые контакты. Вспомните, с кем он больше всего общался, дружил, имел общие интересы.

— Это будет нетрудно, поскольку живем мы достаточно замкнуто. С коллегами по старой работе, почти со всеми, мы давно уже не общаемся, как говорится: с глаз долой — из сердца вон. А в Покровском институте Анатолий Федотович плотнее всего контактировал с Владимиром Павловичем Залесским с кафедры экономики. Они вместе организовывали курсы повышения квалификации или что-то в этом роде… Я не очень вникала. Ну и еще можно назвать Веру Иосифовну Зильберг. Она преподает философию в Техническом университете в Тарасове. Когда мы с мужем еще работали там, мы были очень дружны.