|
Перед тем как я покинула контору Деда, мы с Вешняковым расследовали убийство в универмаге, накопали много лишнего и попытались восстановить справедливость, получили по мозгам по самое “не могу” и с тех пор встречались редко. Не очень‑то приятно лицезреть друг друга и вспоминать, какими олухами мы были. С Лялиным они знакомы, но вряд ли встречались хоть раз с той поры, и если сейчас стоят плечо к плечу, причина одна: я по уши в дерьме, о чем им доподлинно известно, а чужое дерьмо иногда объединяет, вот как сейчас.
– Приятно вас видеть, – сказала я, раздвинув рот до ушей. – Чего ты зубы скалишь? – буркнул Лялин, заходя первым. – В самом деле, – нахмурился Артем. – Меня еще не упекли за решетку, так что давайте без трагизма. Я захлопнула дверь, подумав: мне надо радоваться, у меня два верных друга, далеко не каждый может этим похвастать. – Проходите в кухню, коньяком напою. Они прошли и сели за стол, я выставила коньяк, лимон кружочками и икру, которая завалялась в холодильнике, и тоже устроилась за столом. Лялин взглянул на бутылку, понюхал и сказал: – Неплохой коньячок. – Но выпить не торопился. Артем даже не принюхивался, а у меня от коньяка изжога. – Давай рассказывай, – сказал Лялин. – Чего рассказывать? – пожала я плечами. – Небось все уже знаешь. – Я кивнула головой в сторону Артема. – Знаю, не знаю… мне детали важны. – Важны, так все открою без утайки, – ответила я и, само собой, рассказала. – Какие будут соображения? – спросил Лялин после моего обширного повествования, обращаясь в основном к Артему. – Теоретически кто угодно мог зарезать, за исключением разве что поварихи. Габариты не те, не смогла бы по коридору незамеченной проскользнуть. А так… у Лапшиных алиби, но они муж и жена, следовательно, тому, что они говорят, веры никакой. Приревновала муженька, уложила на кровать, потом выскользнула на палубу и ножичком по горлу. Муженек тоже мог отлучиться, хмель как ветром сдуло, и тоже за ножичек. Петр твой и Райзман, кто сказал, что они спали? Убедились, что народ по каютам расползся, и наверх. Пока ты рекой любовалась, девушку один из них полоснул. Вера могла иметь что‑то против подружки, а Никифоров вообще вел себя подозрительно. Зачем он, к примеру, на палубу вышел? – Воздухом подышать. – Ага, воздухом. Девку прирезал, стал спускаться и вдруг твои шаги услышал, сообразил: обнаружишь труп, крик поднимешь, и его застанут у трапа, вот он с разворотом опять на палубу и к тебе с претензиями. Могло такое быть? – Меня сейчас больше интересует, что имела против меня убиенная? – Узнаем, – кивнул Лялин. Я тоже кивнула, ни секунды не сомневаясь в его способностях. Тут выяснилось, что кое‑какие справки он уже успел навести. – На первый взгляд никто из компании не связан друг с другом какими‑либо делами. – А если шантаж? – насупился Артем. – Девица вполне могла… – Могла, – согласился Лялин, хотя не терпел, когда его перебивали. – Также не исключаю тесных любовных уз, хотя пока вроде ничего подобного. – Он извлек из кармана джинсов мятые листки бумаги с немыслимыми каракулями, понятными одному ему. – Итак. Петр Сафронов. Человек, весьма опасавшийся за свою жизнь, возможно, и не зря опасавшийся в свете последних событий. – Подожди, – нахмурился Артем. – Чего‑то я не пойму… – Очень возможно, что кто‑то действительно желает ему смерти, а девице об этом стало известно, в результате – труп. |
