|
Штирлиц отгонял от себя ночные мысли о самом плохом: американская обстоятельность, хочет сделать максимум, выдать з а л п информации, чтобы мне было легче разворачивать дело здесь, опираясь на то, что он соберет в Европе. Они пили чай матэ-йерба, терпкий, зеленый; тянули его из трубочек с серебряными набалдашничками. Штирлиц умел слушать, он воистину в б и р а л в себя слово; ничто так не ощущается в собеседнике, как мера интереса, с которой он относится к твоим словам. Профессор р а с к р у ч и в а л свою концепцию не сразу, поначалу надо было ему самому увлечься; очень любил, когда Штирлиц открыто восторгался его пассажами; неужели к старости все превращаются в таких честолюбцев?! - Немцы на юге Америки, - заметил дон Хосе, когда они передвинули кресла в тень, под навес, завитый виноградом, - сейчас, при нынешней ситуации в мире, стали явлением т а к т и ч е с к о г о порядка, дон Максимо. Победи Гитлер, мы были бы вправе говорить о тенденции глобального торжества национал-социализма... Почва здесь была подготовлена. Суда Гитлера входили бы в порты, которые обслуживали немцы, а десантные самолеты садились бы на аэродромы, загодя построенные ими же по всей стране... По счастью, сейчас не они определяют здешнюю ситуацию. Можно ли их использовать? Еще как! Но теперь не они будут диктовать, они вынуждены писать под диктовку... - А кто же определяет ситуацию? - Я бы внес в ваш вопрос коррективу, если позволите, че... Не "кто", а "что". Во-первых, победа союзников; во-вторых, связанный с этим взлет левой тенденции, ибо большевизм был главной антинацистской силой, это истина в последней инстанции; в-третьих, отсутствие института устойчивых демократических свобод, чехарда переворотов, уход политической жизни из парламента на страницы романов и поэм, это типично для нашего континента, и, наконец, трагическая ситуация, сложившаяся в Ватикане, неподготовленность идеологического штаба западного мира к свершившимся на земле событиям... Без церкви и вне ее мы невозможны, это наша история, но церковь ныне не в силах, точнее даже - не вправе вести пастырей, она растеряла авторитет, наработанный Ватиканом практикой девятнадцатого века. - Интересно, - откликнулся Штирлиц. - Первая и вторая позиции являют собой констатацию факта, а в двух последних сокрыты рецепты действия. Дон Хосе кивнул: - Вот именно. Вы думаете на шаг вперед, че, это подстегивает меня, люблю гонки на прямой... Зайдите в любую церковь города: все так же величаво, как и раньше, так же торжественно и выспренно, но ведь на самом деле это фикция, дань привычке, установившейся форме! Если вы вспомните, что было с церковью накануне взятия Бастилии, можете смело проводить параллель с нынешним днем. Тогда Ватикан рассылал гневные энциклики против "уродства мерзкого капитала", против "суеты паствы, которая обращает себя на безудержные земные дела", в поддержку незыблемости привычно устоявшегося феодального смысла общества. |
