И сейчас пришли пруссаки.

В четыре часа утра сэр Ричард Бёртон лежал на животе на верхушке покрытого кустарником кряжа и при помощи бинокля, позаимствованного на Орфее, внимательно разглядывал деревню. В ней осталось совсем мало первоначальных зданий — дом собраний, однако, сохранился — и их место заняли казармы, выстроенные в отчетливо европейском стиле. Их было шесть, и еще шесть строились, а за ними плескалось целое море палаток, залившее когда-то обрабатываемые поля. Особенно много палаток находилось на юге, где мангровые деревья были вырублены и сожжены. Бёртон разглядел и множество наполовину построенных деревянных домов.

— Выглядит так, как если бы они собираются устроить здесь постоянный лагерь, — прошептал Траунс. — Построить новую деревню слегка к югу от первоначальной.

Бёртон хмыкнул в знак согласия.

В ярком свете африканских звезд он видел, что украденные у него припасы сложены в бандани. Один из сенокосцев стоял за ним. Другой находился у внешнего края палаток, ближе к нему и Траунсу, без водителя. Рядом с ним стоял часовой, с винтовкой через плечо и трубкой во рту.

Мзизима спала, только несколько людей стояли на страже. Не был видно ни одного местного, и Бёртон решил, что жители деревни либо были вынуждены пойти в слуги, либо убиты.

— А это еще что такое, черт побери? — прошипел Траунс, указываю на другую часть лагеря.

Бёртон перевел бинокль на что-то, трепыхавшееся там. Он еще не успел ничего толком рассмотреть, но смутная тень уже заставила его содрогнуться. Потом серебристые лучи осветили ее, и Бёртон увидел огромное растение, идущее на толстых белых корнях. Присмотревшись, исследователь с изумлением понял: внутри растения сидит человек, скрытый мясистым цветком и окруженный стегающими по воздуху усиками. Похоже, он мысленно управлял растением, потому что извивающиеся нитевидные стебли входили в кожу на его голове, и, когда он двигал головой, кошмарная машина поворачивала туда, куда он смотрел.

— Есть и другие, — сказал Траунс. — Они патрулируют внешний периметр.

Через несколько минут они поняли, зачем.

Одно из растений внезапно прыгнуло вперед и что-то схватило. Дико кричащего человека выдернули из подлеска и вздернули в воздух. Очевидно, один из вамрима попытался убежать, и теперь был вынужден заплатить за это. Лианы обвились вокруг запястий и высоко подняли его, колючие ветки безжалостно стегали обнаженную спину до тех пор, пока кровь не хлынула ручьем, потом его бросили обратно в лагерь — крутясь, он пролетел по воздуху, упал на кучу между двух палаток и замер.

— Дело осложняется, — прошептал Бёртон.

— Задний ход?

— Нам нужны эти запасы, если мы хотим догнать Спика. Он здорово опередил нас, но со всеми нашими ресурсами мы сможем избежать препятствий, которые замедлят его.

— Какие препятствия?

— Главным образом те, которые туземцы поставят у него на пути. И еще я рассчитываю на его некомпетентность как руководителя экспедиции, неспособность общаться на любом языке, кроме английского, и, как ни странно, на взрыв Орфея — он не имеет ни малейшего понятия, что мы выжили и сидим у него на хвосте.

Спустя пятнадцать минут с неба спустилась Покс и опустилась на плечо Бёртону.

— Сообщение от Изабель Арунделл, — объявила она.

— Ш-ш-ш! — прошипел Бёртон, но такое приказы птица не понимала.

— На позиции, ты, неуклюжий тупой хрен. Жду слова. Конец сообщения.

— Часовой сенокосца смотрит сюда, — тихонько сказал Траунс.

— Сообщение для Изабель Арунделл, — прошептал Бёртон. — Считай, что слово получено. Осторожно. Там евгенические растения. Конец сообщения.

Покс свистнула и улетела.

— Все в порядке, — сказал Траунс.