Тараканов ее полистал. Из книжки выпал лист бумаги, на которой красивым почерком старого канцеляриста была сделана карандашная запись: «Ожер. Остановиться Литейный, 60, «Интернационал». Главпочтамт до востребования Абакумову готов полностью и номер комнаты».
Узнав домашний адрес Тимофеева и получив разрешение забрать на время записную книжку, Тараканов попрощался, попросив начальника при поступлении новых сведений ему протелефонировать.
– Тараканов, тебя в гимназии стучаться не учили, что ли?
– А где Карл Петрович? – удивленно спросил субинспектор.
– Кончился твой Карл Петрович. Получил разрешение на выезд в свою Курляндию и тут же смылся. Но ничего, мы и без него справимся. Кстати, а ты какого черта занимаешься ожерельевским разбоем? Своих дел не хватает?
– Товарищ комиссар, так вы меня вроде от этого дознания не отстраняли. Я считал своим долгом…
– Не отстранял? Ты что, непонятливый? Если я тебе после возвращения из Каширы заданий по этому гранду не давал, значит – отстранил. Долгом он своим считал! Этим делом занимается специально созданная группа, в которую ты не входишь. И нечего у людей под ногами крутиться, понял? Мы как-нибудь без вас, бывших, разберемся.
– Понял.
– А раз понял, то ступай, работай.
– Слушаюсь, – сказал Тараканов и вышел из кабинета.
О результатах своих поисков он начальству докладывать не стал.
Глава 5
Бывшие
– Казимир Станиславович, собирайся, в Питер поедешь.
– Зачем?
– Затем. Раз говорю, значит надо. Вчера приказ пришел – послать в бывшую столицу сотрудника. Тамошние наши коллеги восстановили, как смогли, картотеку Центрального регистрационного Бюро царского Департамента полиции. Надо их работу обревизировать, принять все по описи, проследить погрузку в вагон и сопроводить до новой столицы. Езжай, это дело как раз для тебя.
– Товарищ комиссар, а нельзя ли послать кого-нибудь другого? У меня жена серьезно больна, я не могу ее сейчас одну дома оставить.
– Разрешите мне съездить, товарищ комиссар? – подал голос Тараканов.
Розенблюм хотел было заупрямиться, но потом передумал:
– Черт с тобой, Тараканов, раз захотел, езжай. Только учти, они там уже конину есть начали. Что, не передумал? Ну тогда иди, оформляй командировку.
В коридоре Швабо крепко пожал ему руку:
– Спасибо, Осип Григорьевич, выручил. Я и вправду никак не могу, у супруги – воспаление легких, того гляди помрет.
Постояв на Знаменской площади, Тараканов двинул на Фонтанку, где в доме номер 16 размещались новые судебные установления и Управление розыскной милиции.
– Вот-с, полюбуйтесь. – Кирпичников показал на штабель аккуратно сложенных картонных папок: – Здесь все, что удалось спасти. Регистрационные карточки на без малого пятьдесят тысяч человек. А было в десять раз больше! Да и состояние тех, что сохранились, оставляет желать лучшего. Фотографий вообще почти не осталось, да и алфавит практически уничтожен.
– Ничего, восстановим все со временем. Те ребята, которые для утраченных фотографий позировали, без дела сидеть не любят. Когда-никогда снова попадутся, будут сфотографированы, дактилоскопированы, и их «формуляры» снова займут свое достойное место в картотеке. Как же вы решились такое сокровище в Москву передать?
– А куда было деваться? У меня приказ. А себе я копии сделал.
Окончив осмотр остатков картотеки, гость и хозяин уселись в кабинете последнего и стали пить чай из морковки.
Тараканов нерешительно начал:
– Товарищ Кирпичников…
– Зовите меня Аркадий Аркадьевич. |