Судя по тому, что я успела разглядеть из окна автобуса, это и вправду был парк, место здорово смахивало на санаторий или дом отдыха - теперь-то тут устроили какую-то базу. Старомодные здания с колоннами, террасами и стрельчатыми окнами покрыты облупившейся розовой и желтой краской, в пролетах между колоннами ветер намел прошлогоднюю листву. Около одного из корпусов был даже фонтан - не действующий, разумеется, с облезлой гипсовой женщиной на постаменте. Бассейн тоже завален листвой и сухими ветками. Все спокойное, мирное. Сквозь ветки пиний на землю падали косые солнечные лучи.

Нас выставили из автобуса и согнали в кучу около одного из корпусов. Он был низким, двухэтажным, первый этаж весь забран решетками - наверное, потому они его и выбрали. Когда нас, покрикивая, загнали внутрь - я уже полностью чувствовала себя обреченной скотинкой, и каково же им приходится, беднягам, - то поняла, что раньше это был спортзал - шведская стенка, какие-то снаряды, все такое... В углу грудой свалены маты. На полу тоже постелены маты, и на них сидят какие-то люди. Человек десять, наверное. Все, как и мы, - явно случайные пленные. Я каким-то шестым чувством, которое в определенные периоды обостряется феноменально, угадала дверь, ведущую в сортир, и двинулась туда. Один из сопровождающих ткнул в меня своей пушкой.

- Ты куда? - говорит.

- В сортир. Не здесь же мне делать.

Он что-то пробормотал, но пропустил. Сортиры при этих общественных залах все одинаковы - кафель, открытые сверху кабинки, под потолком маленькое окошко. Тут еще были два умывальника, и вода из крана тоже шла тоненькой, правда, струйкой. Я сделала свои дела и даже умудрилась слепка вымыться - пока все остальные не сообразили, что хотят тога же самого.

Когда я вернулась в спортзал, все уже устроились вповалку на паркетном, когда-то натертом мастикой полу. Я осторожно пробралась к своим, переступая через чьи-то ноги, нашла свободное местечко возле стенки, села...

Мы так долго ехали, что в ушах у меня до сих пор гудело, а желтые крашеные стены вроде как плыли чуть вперед, как телеграфные столбы сразу после остановки поезда. До сих пор мы постоянно попадали во всякие истории - пора бы и привыкнуть...

Герка сидел, закрыв глаза, и был похож на нахохлившуюся больную птицу. А я еле удерживалась, чтобы не спросить, что теперь с нами будет, но все же удерживалась, потому что вопрос этот - самый очевидный и бессмысленный из всех возможных.

- ...Ой, лишеньки, - причитала в углу какая-то женщина.

Наконец, Герка все-таки открыл глаза и, ни к кому не обращаясь, сказал:

- Их всех взяли, как нас. И держат уже вторые сутки вот так.

- А... Зачем?

- По-моему, я знаю, зачем, - сказал Томас. - Я что-то слышал. Если мы действительно заехали в Пятый округ... У них действует какой-то отряд самообороны, что ли. На самом деле это просто группа недовольных, "незаконное бандитское формирование" - знаешь, как это обычно называется, не поладили с местной властью и ушли в горы. У них есть несколько баз, вроде этой, и они устраивают вылазки время от времени, вооруженные нападения - говорят, борются против диктатуры коррумпированной местной администрации - что-то в этом роде.

- Откуда ты все это знаешь, интересно, - спросил Герка. - Никто ничего не знает, а ты знаешь.

- Комендант Лазурного рассказал.

- Мне он ничего подобного не рассказывал.

- Да какая разница, - устало сказал Игорь. - Ладно вам. Мы-то им зачем?

- Мне очень жаль, - сказал Томас, - но боюсь, что дело плохо. Мы заложники.

- Это как, заложники?

- Мы заложники, потому что пару дней назад комендатура Пятого округа взяла группу их боевиков. Вернее, их возле Лазурного взяли, а потом передали в Пятый, потому что у них подписан союзный договор, у этих двух округов. А теперь собираются устроить показательный расстрел, чтобы другим неповадно было. Ну вот.

- А эти хотят обменять своих?

- Да, наверное.