— Нас фотографировали, — подает голос Игги. — Я слышал, как камеры щелкали.

— Ага… Ничего не скажешь, по шкале неприятностей от одного до десяти, эта зашкаливает, — грустно соглашаюсь я.

— То ли еще будет! — раздается снизу какой-то чужой елейный голос.

От неожиданности подпрыгиваю чуть не на фут и покрепче цепляюсь за свою ветку.

Внизу ирейзеры окружили наш клен плотным кольцом.

Исподволь бросаю взгляд на Игги. Он всегда заранее сечет их приближение. Как же это он сейчас не услышал? Они что, с неба свалились?

Один из ирейзеров делает шаг вперед, и я с трудом подавляю стон — Ари!

— Что ж это ты меня в покое все оставить не можешь! — кричу я ему.

— Нет, это ты у меня под ногами вечно путаешься, — отвечает он со зверской ухмылкой.

Надо дать ребятам немного прийти в себя. И я, как ни в чем не бывало, заговариваю ему зубы:

— Помню, тебе годика три было. Такой был славный парнишка. Что же это с тобой стало? Как же ты в волчину такого позорного превратился?

— А ты будто внимание на меня обращала? — Вот странно! В его голосе звучит неподдельная горечь. — Я, как и вы, в той дыре сидел, а тебе на меня с высокого дерева плевать было.

Челюсть у меня совершенно отвисла:

— Да ты же был нормальным ребенком. И к тому же сыном Джеба.

— Что с того, что сыном. Будто Джебу твоему до меня дело какое-то есть! Он и думать про меня давно забыл! А что, ты думаешь, со мной стало, когда вы с моим папочкой к себе в убежище в горы свалили? Думаешь, я пропал? Думаешь, испарился?

— Вот тебе и разгадочка на один из вопросиков, — шепчет Клык на соседней ветке.

— Ари, мне тогда десять лет было.

И тут меня осеняет:

— Ты что, нам теперь отомстить пытаешься? Ты за это за нами гоняешься и смерти нашей хочешь?

Ари злобно сплюнул:

— Много чести будет! Работа моя такая — вас насмерть загнать. А прошлое наше — дополнительный стимул.

Он уже начал мутировать. Морда вытянулась, челюсть, как у пса, расходится надвое. Из-за спины он вытаскивает мягкий коричневый комочек с белыми кры…

— Селеста! — взвизгивает Ангел и чуть ли не одним прыжком слетает вниз. Я только успеваю крикнуть:

— Нет! Ангел, нет!

— Ангел, ни с места! — вторит мне Клык.

Но моя девочка уже легко спрыгнула на землю. Ари до нее — рукой подать.

Ирейзеры рванулись вперед, но он, резко вытянув руку, останавливает их: стоять! Его приспешники замирают, пожирая Ангела глазами и готовые ринуться на нее по первому его жесту.

А Ари дразнит ее и трясет Селестой у нее перед носом.

Ангел в опасности, и я не чувствую страха. Секунда — и я спрыгиваю на землю рядом с ней. Ирейзеры ломанулись было на меня, но Ари снова их осаживает.

— Только дотронься до нее! Убью! — Кулаки у меня намертво сжаты, а в голосе звенит металл.

— Угрожаешь? — Ари нагло заржал во весь голос. В его темных курчавых волосах играют последние лучи заходящего солнца. Он снова потряхивает перед нами Селестой, и я чувствую, как Ангел напрягается рядом со мной.

— Отдай мне медведя, — голос у нее неожиданно низкий и по-взрослому глубокий.

Ари продолжает ржать.

Ангел делает полшага вперед, но я хватаю ее за воротник.

— Отдай. Мне. Медведя. Немедленно, — чеканит она каждое слово напряженным, глубоким голосом, пристально глядя Ари прямо в лицо. Улыбка сползает с его хари, и в глазах мелькает недоумение.