За ней темная, бесконечно длинная лестница, круто уходящая вниз. Куда же еще?

— Красота! Этого нам только не хватало! — присвистнул Клык. — Спуск в темное царство.

— Макс, ты первая?

Странный вопрос. Конечно, а кто же еще? И я делаю первый шаг.

Макс, теперь ты сама по себе. Я тебе больше не помощник, — говорит Голос. — До встречи!

Опять болит голова. Сильнее прежнего. Превозмогая стук в висках, подгоняю наших:

— Давайте, давайте! Смелей!

Если канализационный туннель еще освещали какие-то отблески света, то здесь мы оказались в кромешной темноте. По счастью, в темноте все мы неплохо видим, особенно Игги.

Ступеням нет ни конца, ни края. Спускаемся, будто в ад.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что ты делаешь? — осторожно спрашивает Клык.

— Мы приближаемся к цели, мы приближаемся к ответам на вопросы, которые мучали нас всю жизнь.

— Ты понимаешь, что все мы вместе с тобой подчиняемся твоему Голосу, — все более решительно настаивает Клык.

— И что с того? До сих пор Голос ничего плохого нам не сделал.

Вот и конец ступеням. Дальше спускаться некуда. Пришли!

— Перед тобой стена, — замечает Игги.

Протягиваю руки в темноту и в нескольких футах от себя нашариваю стену, дверь в стене и дверную ручку.

— Дверь! Игги, иди сюда, без твоих талантов не обойдемся!

Но, тронув на авось ручку, понимаю, что дверь поддается.

Молчим, затаив дыхание. Дверь бесшумно широко открывается, и нас захлестывает поток чистого свежего воздуха. После ядовитой канализационной вони кажется, что заново родился.

Я, как Алиса в стране чудес, которая упала в кроличью нору.

Иду вперед, и мои грязные ботинки утопают в мягком ковре. Да-да, читатель, ты не ослышался, в мягком, пушистом ковре.

Над следующей дверью указующим знаком горит лампочка: «Вход».

Открываю ее, дрожа от напряжения. Как-то все это стало уж чересчур просто. Подозрительно просто. И от этого очень страшно.

Входим во вторую дверь и останавливаемся как вкопанные.

Мы в лаборатории, точно такой же, как та, что была в Школе, в Калифорнии, за тысячу миль отсюда.

— Это Институт, — нелепо констатирую я то, что всем и без меня понятно.

— И что в этом хорошего? — откликается Газ.

— Мать честная! — чуть не в один голос вырывается у каждого из нас.

Компьютеры высотой выше человеческого роста. Шкафы с первоклассным лабораторным оборудованием, операционные столы, оснащенные по последнему слову техники, доски с нарисованными диаграммами. Многие из них мне знакомы — я видела их во время своих приступов.

Лавируя между столами, стараемся зафиксировать все увиденное в памяти.

Никого нет. До рассвета еще далеко, и приборы тихо гудят в сонном режиме. Но времени у нас немного. Ирейзеры где-то рядом — я отчетливо ощущаю их присутствие.

Неожиданно вижу, что один из компов в углу работает вовсю, выплескивая на экран тонны информации. Вот он, наш шанс узнать и наше прошлое, и наших родителей, и правила их чертовой игры-выживалки, и всю нашу неимоверную историю.

— Ребята, быстро к дверям! Сторожите каждый шорох. А я пока попробую здесь порыться.

Секунда — и все на местах, а я перед экраном накрываю ладонью мышку.

Пароль.

Пароль? Блин, сто миллионов вариантов, попробуй найди нужный.

В раздумье щелкаю костяшками пальцев, забыв, как раздражается из-за этого Клык.

«Батчелдер», «Школа», «Ирейзер», «Стая» — все мимо.