Больше всего на свете Газману хотелось бы стереть этих ирейзеров с лица земли. Чтобы от них и следа не осталось. Но он никого никогда не убивал. И не очень понимал, как это вообще живое существо можно уничтожить.

Но эти ирейзеры поймали Ангела. Вот и поделом им! Мало им еще досталось!

— «Работничка»! Бросай на них «работничка»! — Игги никакие моральные сомнения не мучают, и он явно расстроен, что им не удалось укокошить ирейзеров.

Газман отрицательно затряс было головой, но тут же вспомнил, что Игги этого не видит.

— Нет, не время сейчас. Они уже мобилы достали. И в лес вошли. Мы теперь только пожар лесной устроим.

— Так-так. — На переносице у Игги легли напряженные морщины. — Тогда начинаем перегруппировку. Операция переходит во вторую стадию. Айда в лесной штаб!

— Айда! — с готовностью согласился Газман. — Мы и так сегодня здорово потрудились!

В незапамятные времена лесорубы наскоро сколотили себе избушку, пристанище на рабочий сезон. Заброшенная уже лет тридцать, хибара эта практически совсем развалилась. Но стае это было только на руку, и мы облюбовали ее под свой лесной штаб.

— Стадия номер один завершена успешно. — Развалившись в сломанном пластиковом шезлонге, Игги принюхался. — Мы сюда сто лет не наведывались. Сыростью пахнет.

— Ага, была развалюха, развалюхой и осталась!

— Вот и я об этом. Нам потому здесь всегда и нравилось.

— Как мы им намаслили! И всего-то канистра с маслом, а такую заваруху учинили! «Хаммеру»-то совсем конец пришел! — Газман поежился. — Мне даже не по себе как-то!

Игги открыл рюкзак, достал из него «работничка» и погладил домодельную бомбу тонкими чувствительными пальцами.

— Ирейзеров надо окончательно уничтожить. А не то они нас достанут.

— И за Ангела отомстить! Давай подорвем их вертолет!

Игги кивнул и поднялся на ноги.

— Слушай, сматываться отсюда надо, да побыстрей. К дому двигать пора.

В следующее мгновение пол чуть заметно завибрировал. Игги настороженно замер.

— Ты слышал? — шепнул Газман. Игги молча кивнул, поднимая руку.

— Енот, наверное…

— Какой там енот средь бела дня!

Они одновременно обернулись. Царапанье в дверь становилось все отчетливее. Газман похолодел от страха. «Это ничего. Это просто зверек какой-то лесной», — пытается он себя успокоить. Напрасно. Кровь застыла у него в жилах.

— Эй, вы, крошки-хрюшки, пустите меня в гости. — Ангельский голосок, казалось, струился сквозь щелястые стены, как дым подпаленной травы-отравы. На этот колдовской голос, как на песню сирен, выманивали ирейзеры свои жертвы, и те, как завороженные, добровольно сдавались в их волчьи пасти.

С лихорадочно бьющимся сердцем Газман мысленно оценивает диспозицию. Дверь. Два окна. Одно в комнате, другое, совсем крошечное, в ванне. В него и ему-то не пролезть, а уж Игги и подавно.

Ирейзер снова заскребся в дверь. Ладно, значит, остается вот это. Газман осторожно двинулся к главному оконному проему. Он знал, что Игги последует за ним, ловя малейший шорох.

Хрясь! Дверь с треском слетела с косяка, только щепки полетели в разные стороны. В дверном проеме вырос здоровенный ирейзер.

— Угол стрелок на восемь часов, — подсказал Газман Игги направление к окну. Мозг его с удивительной четкостью фиксирует ситуацию. Он напрягся всем телом, готовясь прыгнуть в окно. Но и там свет вдруг заслонила громадная осклабившаяся рожа.