Не прошло и часа, к ним присоединились конькобежцы на роликах, уличные актеры, жонглеры и клоуны, мамаши с колясками и неисчислимое множество собачников со своими четвероногими друзьями всевозможных пород и окрасов.

— Смотрите, смотрите, — страшным голосом шепчет Надж, прикрывая рот рукой, — у тетки целых шесть пуделей, и все белые. Зачем ей столько?

— Может, она их продает? — высказываю я свое предположение. — Иначе зачем бы нормальному человеку шесть одинаковых пуделей.

— Откуда это такой запах вкусный? — вертит головой Игги, определяя источник действительно неимоверно соблазнительного аромата. — Вон там! Что там такое? Левее, левее, — уверенно подталкивает он меня.

— Там чувак еду какую-то продает. Подожди, сейчас посмотрю. На тележке написано: «Орешки жареные в меду».

— Я отсюда без орешков никуда не пойду. То есть можно мне, пожалуйста, немного денег?

Пока мы вместе с Игги и Ангелом не торопясь покупаем шесть маленьких пакетиков с волшебно благоухающими орешками, Клык, Надж и Газман ушли вперед поглазеть на торгующую воздушными шарами клоунессу.

Мы даже догнать их еще не успели, а меня уже что-то в этой актерке настораживает. Только я сперва не пойму, что. Вроде бы она, как и положено, выкидывает свои записные фокусы… Но тут я замечаю, что краем глаза она переглядывается с каким-то прогуливающимся вокруг нее пижоном.

По спине у меня пробегает холодок. Все бранные слова, которым я так долго не давала воли, вот-вот сорвутся у меня с языка. Конец нашим маленьким радостям. Беззаботности моей как не бывало. Остался только страх, гнев и мощный инстинкт самосохранения.

Ангел напряглась и еще крепче сжала мою руку.

— Игги, держись рядом, — шепчу я. — И свистни нашим.

Клыку ничего объяснять не нужно. Он и сам постоянно настороже, так что, обернувшись в мою сторону, он мгновенно просекает ситуацию. Неуловимым движением разворачивает Газа и Надж на сто восемьдесят градусов, и вот они уже все трое стремительно удаляются прочь.

Я, Ангел и Игги припускаем в ту же аллею и тоже набираем скорость. Быстрый взгляд через плечо подтверждает мои самые худшие догадки: нас преследует тот чернявый пижон. И он уже не один. С ним тетка, и у них одинаковые хищно сосредоточенные лица и одинаково жестокие глаза.

Сканирую окрестности, автоматически фиксируя пути к отступлению, площадки для взлета и возможные укрытия.

— Бежим!

Наша шестерка — все отличные бегуны. Нормальному человеку нас ни за что не догнать. Но и над ирейзерами белохалатники тоже постарались. Их генетический код тоже существенно усовершенствован. Вот и получается, беги не беги, но если не удастся взлететь, нам конец.

Тех уже трое. Парочка плюс новый амбал. Они припустили трусцой, и за спиной я уже слышу их топот.

Несемся, не разбирая дорожек, натыкаясь на велосипедистов и сбивая скейтбордистов. Извините, на вежливые маневры у нас нет времени.

— Их четверо! — бросает на ходу Клык. — Нажимай, ребята.

Между нами всего каких-то двадцать шагов. Голодный оскал уже обезобразил их стандартно-смазливые рожи. Ускоряемся из последних сил.

— Шестеро, — предупреждаю я наших.

— Нам бы взлететь, — добавляет Клык.

Закусив губу, еще крепче сжимаю руку Ангела.

Ирейзеры все ближе. Дышат мне в затылок, их уже восемь.

Что же делать, что делать?

— Налево, — командует Клык, и мы без размышлений круто забираем влево. Откуда он только знает, что нам туда?

Парковая дорожка неожиданно выносит нас на площадь. По краям — тысяча киосков со всякой снедью и ерундой.