— Макс! Можно, мое имя будет Макс? — тут же спросил Седьмой, еще возбужденный от истории, которую показывал ему Телевизор. О каком-то мужчине, которого называли «Макс».

Заведующая согласно кивнула и устремила взор на Девятую. Та растерялась:

— А мне можно тоже Макс?

— Нет. Это мужское имя. Выбери себе женское, — заведующая говорила чуть строже, чем до нее люди в белых халатах.

Но Девятая других имен не знала.

— Давай я тебе предложу? Я сериал сейчас смотрю, там главную героиню зовут Мира. Нравится?

— Очень! — ответила Девятая.

Гораздо позже она поняла, что ей крупно повезло, что заведующая не была фанаткой корейских дорам или «Рабыни Изауры», так что все, можно сказать, обошлось.

— Тогда вы будете Максимом и Мирой. До тех пор, пока не обнаружат ваших родственников или хоть какие-то документы.

Конечно, никаких документов никто обнаружить не смог, поэтому впоследствии они получили новые — с именами Максим и Мира Танаевы. Им оставили одну фамилию, хотя все в детском доме знали, что они не являлись родными братом и сестрой.

Телевизор был самым большим чудом, но и без него странностей было предостаточно.

Во-первых, воспитанников практически никак не наказывали. Даже если они кричали и нарушали правила. Никого ни разу не лишили обеда, не отправили в карцер — так, покричат для вида или слабый подзатыльник дадут — вот и все наказание. Это было дико и непродуктивно! Если бы за сломанную игрушку того мальчишку избили до полусмерти, а эту девочку за истерику оставили на пару дней без еды — вот тогда бы и наступил порядок. Но отчего-то порядок тут не был главной целью.

Во-вторых, отношения между самими воспитанниками детдома были очень сложными. Все тонкости Седьмой и Девятая смогли уловить только через пару лет пребывания там. В Организации курсанты одного Потока не делили себя на группы — все были братьями или сестрами. Никого особо не уважали, никого не презирали, никого не выделяли. Выживание — и без того штука непростая, зачем ее еще больше усложнять? А тут они впервые встретились с особым типом людей, название которым узнали гораздо позже — жертвы. Конфликты здесь случались довольно часто, но не все пострадавшие оставались жертвами надолго. И еще сложнее — жертвами далеко не всегда становились самые физически слабые. Просто как будто само это детское сообщество выбирало кого-то и делало его своей жертвой. На первый взгляд. Но бывало и иначе — жертва отказывалась вести себя как жертва, и тогда сообщество переключалось на другого. К ним, как к новичкам, тоже попытались выразить агрессию некоторые сильные члены сообщества, но попытка эта — увы — успехом для тех не увенчалась.

Вечером первого же дня Девятая и Седьмой с интересом рассматривали игрушки, которыми была почти полностью заполнена комната младшей группы. Это вызвало смех и издевки со стороны старших «товарищей», но мальчик и девочка до сих пор не знали, что такое «оскорбить словами», поэтому просто не реагировали на выкрики. Наверное, это было неправильно, потому что дети разозлились. Один, старше года на три, попытался схватить Седьмого за плечо, но тут же получил молниеносный удар в нос, бросок через всю комнату — и вот он уже лежит, хрипя от сдавливающей горло руки.