Все это может показаться странным в наш век научного прогресса. Но давайте исследуем этот вопрос более детально. В данный сборник включена глава, прекрасно написанная Страусом, где автор говорит, что Декарт, отец современной мысли, считал эго и сознание отделенными от мира и от других людей. То есть получается, что сознание отрезано и находится в одиночестве. Чувства не дают нам данных об окружающем мире, они предоставляют только опосредствованную информацию. В наши дни из Декарта сделали мальчика для битья, его обвиняют в разложении мира на субъекта и объекта. Однако этот философ лишь отражал дух своего времени и скрытые тенденции современной культуры, которые он описал с необыкновенной точностью. Далее Страус говорит о традиционном противопоставлении интересов средневекового и современного человека – соответственно интересов к иному миру и к этому миру. Но на самом деле в средневековье христианская душа рассматривается в ее связи с миром. Люди ощущали мир вокруг себя как непосредственно данный (см. Джотто), а тело – как реальную данность этого момента (см. св.Франциск). Но начиная с Декарта, душу и природу полностью разобщили. Природа принадлежит исключительно сфере res extenso. Мы познаем мир косвенно, мы умозаключаем о нем. Отсюда возникает проблема, которая стала полностью ясна лишь в прошлом веке. Страус показывает, как эта доктрина отразилась в традиционных учебниках по неврологии и физиологии. Авторы этих учебных изданий пытались показать, что происходящее на неврологическом уровне имеет только знаковое отношение к реальному миру. Только "бессознательные умозаключения ведут к утверждению о существовании внешнего мира".

Таким образом, неслучайно, что современный человек чувствует себя отделенным от природы, что каждое сознание остается наедине с собой. Это было встроено в наше образование и до некоторой степени даже в наш язык. Это означает, что преодоление изоляции – непростая задача, требующая не реорганизации, а фундаментального изменения некоторых наших идей. Отчуждение человека от природного и человеческого мира поднимает одну из тех проблем, которая обсуждается в этом сборнике.

Давайте теперь выясним, что делают экзистенциальные аналитики, чтобы заново открыть человека как существо, взаимосвязанное с миром, и мир как значимый для человека. Они утверждают, что человек и его мир – это единое структурное целое. Дефис в словосочетании бытие-в-мире выражает как раз эту мысль. Два полюса – я и мир – всегда диалектически связаны. "Я" подразумевает мир, а мир – "я". Нет одного без другого, первое можно понять только посредством второго, и наоборот. Нет смысла говорить о человеке в его мире (хотя мы часто так делаем), как в первую очередь о пространственных отношениях. Фраза "спичка в коробке" действительно подразумевает пространственные отношения, но когда мы говорим о человеке, находящемся дома, на работе или в гостинице на берегу моря, то мы имеем в виду что-то совершенно иное.

Мир человека нельзя понять, описывая окружающую среду, причем неважно, насколько полным является наше описание. Как мы увидим ниже, окружающая среда – это только одна из форм мира. Говоря о человеке в окружающем мире или спрашивая, как окружающий мир влияет на человека, мы слишком упрощаем ситуацию. Даже с биологической точки зрения, как утверждает фон Уэкскюль (Von Uexkull), принятие множества окружающих миров оправданно. Он продолжает: "Существует не одно пространство и время, у каждого субъекта оно свое". Сколько еще будут думать, что у человеческого существа нет собственного мира? Однако мы сталкиваемся здесь с трудной проблемой: мы не можем ни описать мир в чисто объективных терминах, ни ограничиться нашим субъективным, воображаемым участием в происходящем вокруг нас, хотя это тоже часть бытия-в-мире.