Первый, Umwelt, – это то, что мы в просторечии называем миром, то есть предметным миром вокруг нас, природным миром. У всех организмов есть Umwelt. У животных и человека Umwelt составляют биологические потребности, мотивы, инстинкты. Можно предположить, что это тот мир, в котором животное или человек продолжали бы существовать, если бы они не сознавали себя. Это мир природных законов и природных циклов сна и бодрствования, рождения и смерти, желания и покоя, мир конечности и биологического детерминизма, "мир заброшенных", к которому каждый из нас как-то должен приспособиться. Экзистенциальные аналитики вовсе не отрицают реальность природного мира. "Природный закон так же ценен, как и все остальное" – так об этом говорит Кьеркегор. У экзистенциальных аналитиков нет ничего общего с Идеалистами, которые сводят материальный мир к эпифеномену, или с интуитивистами, идущими к чистому субъективизму, или с кем-либо еще, кто недооценивает значимость мира биологического детерминизма. Они настаивают на серьезном рассмотрении объективного природного мира, что сильно отличает их от представителей других направлений. Во время чтения их трудов у меня часто складывается впечатление, что они способны уловить суть Umwelt, материального мира, скорее, чем те, кто разделяет его на мотивы и субстанции. Это объясняется тем, что они не ограничиваются одним только Umwelt, а рассматривают его в контексте с человеческим самоосознанием. Прекрасным примером данного положения является описанное Боссом понимание сна пациента об испражнениях и церковной колокольне. Экзистенциальные аналитики настаивают, что нельзя считать Umwelt единственной формой существования. Также чрезмерным упрощением и большим заблуждением является перенос категорий, соответствующих Umwelt, на другие области, а затем в это прокрустово ложе пытаются вместить все человеческое существование. В этом отношении экзистенциальные аналитики большие эмпирики, то есть с большим уважением относятся к феномену человека, чем механицисты или позитивисты.

Mitwelt – это мир взаимоотношений с человеческими существами. Но это понятие не следует путать с "влиянием группы на индивида", "коллективным разумом" или разнообразными видами "социального детерминизма". Главное отличие Mitwelt можно увидеть при сравнении стада животных с общиной людей. Говард Лидделл (Howard Liddell) говорит, что у его овцы "стадный инстинкт заключается в поддержании постоянства окружающей среды". За исключением периодов спаривания и кормления, стая собак и группа детей будут делать то же самое, что и овцы. Однако в человеческой группе взаимодействия гораздо более сложные, и значение других членов группы для данного индивида отчасти определяется его собственным отношением к ним. Строго говоря, у животных – окружающая среда, а у человека – мир. Мир имеет структуру значения, созданную взаимоотношениями людей друг с другом. Так, значение группы для меня отчасти зависит от того, как я себя в ней поставил. Также невозможно понять любовь на чисто биологическом уровне, понимание любви зависит от таких факторов, как личное решение и преданность другому человеку.

Категории "приспособления" и "адаптации" точно описывают Umwelt. Я адаптируюсь к холодной погоде и приспосабливаюсь к периодической потребности моего организма во сне. Здесь важно то, что погода не меняется в зависимости от моего приспособления к ней, точнее, на нее это вообще никак не влияет. Приспособление происходит между двумя объектами или между человеком и объектом. Но для Mitwelt категории приспособления и адаптации не точны. Здесь верен термин "отношение". Если я настаиваю на том, что другой человек приспосабливается ко мне, то я отношусь к нему не как к человеку, к Dasein, а как к средству. Даже если я приспосабливаюсь к самому себе, то я использую себя как объект. Нельзя быть точным, говоря о человеческих существах как о "сексуальных объектах", как, например, делает Кинси (Kinsey).