Единственная печать души, вырезанная из полированного камня, расположилась на металлической пластинке перед ней. Камень души, как порода, особо не отличался от мыльного или другого мелкозернистого камня, но имел красные вкрапления, словно внутри застыли капельки крови.

Шай поморгала уставшими глазами. Она и правда собирается бежать? За прошедшие три дня она спала… сколько? Часа четыре?

Побег может подождать. Необходимо отдохнуть, хотя бы сегодня.

«Отдохнуть, — устало подумала она, — и уже не проснуться».

Шай застыв стояла на коленях. Ей казалось, что эта печать, наверное, самое прекрасное из всего, что она когда-либо видела.

Ее предки поклонялись камням, падавшим с неба. Души низвергнутых богов, как они их называли. Мастера ремесленники, обрабатывая, придавали им форму. Однажды Шай решила для себя, что это глупо. Зачем поклоняться тому, что сам же и создал?

И сейчас, стоя на коленях перед своим творением, переполненная чувствами, вложив саму себя в этот штамп, она поняла почему. Суметь за три месяца выполнить то, что обычно занимает годы, и завершить печать в последнюю ночь неистовой, отчаянной работы… В течение этой ночи она внесла изменения в свои записи, в саму душу. Кардинальные изменения. Шай не до конца понимала, были они вызваны каким-то фантастическим видением финального результата… или эти изменения всего-навсего ошибочные идеи — плод усталости и заблуждения. Станет понятно только тогда, когда печатью наконец воспользуются.

— Это… оно готово? — спросил один из охранников. Двое из них переместились в дальнюю часть комнаты, чтобы быть поближе к теплу и освободить ей больше места. Шай уже и не помнила, как двигала по всей комнате мебель. Какое-то время она копошилась, доставая стопки бумаг из-под кровати, а затем снова лезла под нее за новой порцией записей.

Была ли печать закончена?

Шай кивнула.

— А для чего это? — спросил стражник.

«О, Ночи!» — подумала она. Все верно. Они ведь даже не догадываются. Рядовые стражники покидали комнату каждый раз, на время ее разговоров с Гаотоной.

Бедные Бойцы… их отправят на какой-нибудь отдаленный форпост империи, где до конца жизни они будут охранять тоннели, ведущие вниз к далекому полуострову Теоиш или что-то в этом духе. Их забросят в такие места, где про них все забудут, где они никому не смогут разболтать, пускай даже случайно, о событиях во дворце.

— Можешь спросить у Гаотоны, если интересно, — мягко ответила Шай. — Мне запрещено рассказывать.

Воссоздатель благоговейно взяла печать и положила ее вместе с пластиной внутрь приготовленной шкатулки. Штамп помещался на маленькую подушечку из красного бархата, а пластинка, выполненная в виде большого тонкого медальона — в специальное углубление под крышкой. Она закрыла ларец и поставила перед собой коробку побольше. Внутри лежали пять печатей, вырезанные и подготовленные для предстоящего побега. Если у нее все получится. Две из них Шай уже использовала.

Если бы только можно было поспать хоть немного. Пусть даже пару часов…

Нет. Я все равно не могу лечь в кровать. Но можно уютно устроиться на полу…

Дверь начала открываться. Шай почувствовала внезапно подступающий страх. Клеймящий? Он должен лежать, упившись до беспамятства после стычки с Бойцами!

На мгновение она почувствовала странное чувство облегчения. Если Клеймящий придет, у нее не будет шанса сбежать сегодня. Она сможет поспать. Неужели Харли и Юил не устроили ему взбучку? Шай была уверена, что сумела изучить их правильно… но, несмотря на свою усталость, она поняла, что сделала поспешные выводы. Дверь открылась, и в комнату вошел человек, но не Клеймящий.