8 августа, по согласованию с Ельциным, Степашин срочно вылетел в Махачкалу, чтобы на месте разобраться в происходящем, принять необходимые меры. Перед поездкой, комментируя ситуацию на Северном Кавказе, он заявил, что будет действовать решительно. По словам Степашина, события 1994–1995 годов в Чечне кого-то пугают, «руководители республики (по-видимому, имелось в виду — Дагестана. — О. М.) боятся брать на себя ответственность». «Я — не боюсь», — сказал Степашин.

То обстоятельство, что Степашин фактически «проморгал» события в Дагестане, наряду с некоторыми другими его промахами, конечно, не могли не отразиться на его дальнейшей карьере. Вообще-то, она заранее была предрешена Ельциным, — он не собирался ни надолго оставлять Степашина премьером, ни, тем более, делать его своими преемником, — но у некоторых близких к президенту и сочувствующих премьеру людей, до какого-то момента все-таки сохранялась надежда, что Степашин сумеет как-то переломить предрешенность своей судьбы. Теперь этой надежды почти не осталось.

9 августа утром Ельцин принял Степашина, поблагодарил его за хорошую работу и. отправил в отставку.

Исполняющим обязанности премьера Ельцин назначил директора ФСБ Владимира Путина.

Президент называет преемника

Непосредственно в день отставки Степашина Ельцин выступил с очередным телеобращением к россиянам. До их сведения было доведено, что основной причиной замены премьера послужило желание Бориса Николаевича за год до президентских выборов обнародовать имя своего преемника на посту главы государства и предоставить ему возможность за оставшийся без малого год проявить себя (хотя прямо слово «преемник», естественно, не прозвучало).

— Я решил назвать человека, — сказал Ельцин, — который, по моему мнению, способен консолидировать общество. Опираясь на самые широкие политические силы, обеспечить продолжение реформ в России. Он сможет сплотить вокруг себя тех, кому в новом XXI веке предстоит обновлять великую Россию. Это секретарь Совета безопасности, директор ФСБ России Владимир Владимирович Путин.

Ельцин сказал, что хорошо знает этого человека, «давно и внимательно наблюдал за ним» — еще со времен, когда тот был первым вице-мэром Санкт-Петербурга, а последние годы они работали «бок о бок». По словам Ельцина, на всех должностях Путин «действовал уверенно и твердо, добивался хороших результатов», «имеет огромный опыт государственной работы».

— Я в нем уверен, — сказал Ельцин. — Но хочу, чтобы в нем были также уверены те, кто в июле 2000-го года придет на избирательные участки и сделает свой выбор.

Все. Вопросов насчет дальнейшей судьбы Путина больше не оставалось.

Хорошо, конечно, когда президент прекрасно знает своего преемника, однако, неплохо было бы, чтобы и другие люди хоть немного его знали, особенно как государственного деятеля, человека, имеющего «огромный опыт государственной работы». Увы, таким знанием мало кто обладал, да и самого «огромного опыта» у бывшего сотрудника КГБ за плечами в тот момент, конечно, не было. Даже после того, как Путин стал президентом, у всех — и у нас, и за рубежом, — в голове и на языке долго еще вертелось: кто же он такой, этот Путин? Вспомним, знаменитый вопрос одного из иностранных корреспондентов — позже он не раз повторялся: «Кто вы, мистер Путин?»

Такого полного незнания не было ни при одном из предыдущих назначений на высокий пост — ни в случае Черномырдина, ни в случае Примакова, ни в случае Степашина. Ни при первом избрании президентом самого Ельцина.

Они «похожи характером» — оба жесткие

18 августа 1999 года, менее чем через сутки после того, как Дума утвердила Путина премьер-министром, Ельцин, в свою очередь, утвердил представленную премьером структуру нового правительства.