— Сам ты ментяра, блин, — обиделся Жомов, поднимаясь на ноги. — Еще раз свой тортопережевывающий комбайн на меня разинешь, я тебе туда оба своих берца вобью. Вместе с носками.

— Во-во. А я помогу, — согласился с ним Сеня, растирая уши. — Какого хрена ты нас оглушить решил? Мы-то тут при чем? Мы на тебя, что ли, гадили?

— Еще бы вы гадить начали. Всех бы тогда убил, — буркнул Попов и, сорвав пук травы, принялся стирать с себя следы пищеварения единорога.

Всё еще ухмыляясь, правда, теперь сочувственно, а не издевательски, Сеня с омоновцем принялись помогать Андрюше приводить себя в божеский вид. Они, конечно, криминалиста не оттирали, но растительностью для этой цели снабжали его беспрестанно и даже уговаривали сильно не расстраиваться. Дескать, хоть и не все парнокопытные свиньи по форме, но по сути — поросята, как минимум. Это, впрочем, мало утешало несчастного криминалиста. А когда Жомов неудачно предположил, что Попов еще должен радоваться, что на месте единорога не оказался носорог, Андрей чуть не накинулся на него с кулаками. И за этой суетой все как-то забыли о лепреконе.

— Ну и кто мне за всё это платить будет? — писклявым голосом напомнил тот о себе, обводя руками покореженное такси и бездыханного единорога.

— Оберону вашему счет пришлешь, — прежде чем Жомов успел на пальцах разъяснить вознице формы и способы оплаты, используемые омоновцами, ответил лепрекону Рабинович. — Он тебе всё и оплатит.

— Как же, дождешься от него, — прогундосил таксист.

— А ты мне еще поплачься тут в бронежилет, — рявкнул на него Ваня. — Нужно учить свою лошадь гадить только в специально отведенных местах. Ясно? И еще спасибо скажи, что мы тебя под суд за оскорбление мундира не отдали.

— Спасибо, — безропотно согласился лепрекон.

— Засунь себе это спасибо туда, откуда у тебя эта рогатая лошадь вылезла! — не успокоился омоновец и прежде чем возница сообразил, что и куда нужно совать, добавил: — Тачку нам сюда другую пришли. И на этот раз чтобы она на бензине, а не на траве работала. Ясно?

— Не могу, — скривясь, как от зубной боли, заявил возница. — Сегодня весь транспорт из парка по объектам расписан. Ни одного свободного такси нет. Меня к вам на целый день выделили.

— Че-го?! — оторопел Жомов и начал отстегивать от пояса дубинку. — Сейчас я тебе покажу, чем трамвай от пылесоса отличается.

— Вань, да отстань ты от него, — вступился за лепрекона Попов. — Не видишь, он сейчас плакать начнет.

— Во, блин! — удивился Иван, но дубинку спрятал. — За этого дурака еще заступиться хочешь, а он всем кисельным барышням сопли мундиром вытирает.

— Кисейным, — поправил его Рабинович. — И потом, любая барышня сразу повесилась бы, если бы Андрюша ей таким мундиром попытался сопли вытереть, — а затем посмотрел на возницу. — Колымагу свою починить можешь?

— Могу. Но это немало времени займет, — шмыгнув носом, дабы не портить о себе впечатление, ответил лепрекон.

— Вот и приступай, — скомандовал ему Попов. — И заодно лошади своей все отверстия, кроме дыхательных, заткни.

Поначалу, вспомнив о том, как во время прошлого визита российских милиционеров в Эльфабад в ответ на требование покормить кабан любезно оторвал собственную ногу, Андрюша предположил, что и колесо кареты можно регенерировать подобным образом.