– Я просто рассказал ей о том, чем мы здесь занимаемся. Остальное она решила сама. К тому же разве не ради таких, как она, существует этот проект?

– «Амок» находится в стадии разработки, Оз. Он слишком молод.

– Скажи об этом Третьему. Для него и его братьев это реальность.

– Третий не человек.

– Разве?

– Не такой человек, как мы.

– Ты говорила, что за ними будущее. Я думал, ты веришь в это.

– Верю, но…

– Когда-то нужно делать первые шаги.

– К черту тебя и твои первые шаги.

– Почему? Мне казалось, ты решила проблемы прежних неудач.

– Я не стану ставить опыты на Джейн!

– Что в ней особенного?

– Не хочу смотреть, как она сходит с ума.

– Провалов было не так много.

– Но были!

– И сколько ты еще сможешь оттягивать начало проекта? Год? Два?

– Проект работает в подпространстве.

– Это лишь половина проекта. Ты знаешь, зачем все это было устроено. Знаешь, кто стоит за этим.

– Мы не готовы, Оз. «Амок-16» может снова дать сбой, если выпустить его из подпространства. Здесь все не так, как в реальности. Понимаешь?

– Так пусть Джейн остается здесь.

– Как в тюрьме? Извини, Оз, но твои подпространства далеки от реальности.

– Поговори об этом с Джейн.

– Нет.

– Здесь у нее может быть жизнь. А что у нее будет там, за пределами подпространства? Еще один Билли, который на этот раз добавит ее скальп в свою коллекцию?

– Я могу дать ей денег.

– Ей не нужны деньги, Талья. Ей нужна жизнь. Ее жизнь, где она может сама делать выбор… И сейчас она хочет остаться. Здесь. В проекте «Амок-16».

На второй месяц новой жизни Джейн доктор Талья Йоффе показала ей десяток личных дел людей, участвовавших в проекте «Амок-12» прежде. Конечно, это было четыре поколения имплантатов назад. Тогда «Амок-16» был лишь мечтой, но… Из пятидесяти семи подопытных в живых осталась лишь половина, да и те были навечно заперты в сумасшедших домах. Двадцатая, Джейн, просмотрела лишь одно дело и потеряла интерес ко всем другим.

Девушку на фотографии звали Руфь Лейбович – еще молодая и совершенно здоровая. Она была добровольцем. Согласно договору, государство обязалось пожизненно заботиться о ее семье: матери, отце и маленьком брате Дэйвиде, которому обещали оплатить любое образование, в любом учреждении мира. Договор вступал в силу с момента подписания, вне зависимости от того, будет эксперимент иметь негативные последствия для здоровья Руфи или нет.

– Мы так и не смогли разобраться в том, что случилось, – сказала доктор Талья Йоффе. – Все было нормально, пока эти люди жили здесь, в подпространстве, но стоило им покинуть это место… Не думай, что это случилось сразу. Нет. Безумие разъедало их медленно. День за днем. Неделя за неделей. Вначале мы думали, что это просто стресс. Они привыкли к подпространству, привыкли к эксперименту, чувству собственной важности. Но потом… Девушка, личное дело которой ты сейчас держишь в руках, Руфь Лейбович, – она была последней. Мы знали – что-то пошло не так, пытались вернуть всех назад в подпространство. Но было уже поздно. После доктор Оз Литвак выдвинул теорию, что обесцвеченное, обедненное деталями подпространство имеет прямую связь с восприятием испытуемых. Повторные исследования людей из проекта «Амок-4» подтвердили его догадку.