|
— Я — человек, строитель. Можно сказать, контролер, поскольку вы для меня работаете. И если вы работаете плохо, я должен сказать об этом вслух. Вот говорят, что вы снова на коне и, наверно, думаете, что можно опять устроить этакие скачки с препятствиями. Ошибаетесь, Борис Михайлович, скачек больше не будет, будет только работа и, заметьте, честная, вот как здесь… — он опять обвел рукой вокруг, охватывая и поле, и людей, и ушедший далеко вперед трактор. — И чтобы возле вас не было райчилиных…
— Прошу меня к нему не припутывать! Я все-таки несколько лучше своей репутации! — выкрикнул Улыбышев и, резко повернувшись, пошел к вагончикам для жилья. — Слова, одни слова… — тихо сказала Нина, глядя вслед ему. — И чаще всего — чужие, — иронически добавила Чередниченко. Нина пошла вперед, как будто не слышала ее. Пустошка хитро подмигнул Орленову и кивнул головой в сторону Мерефина. — Вот как надо разговаривать с Улыбышевым! Слышали? Может быть, такой прямой разговор хозяина с нерадивым работником еще и поможет делу. А вот вы, с вашими телячьими нежностями, только и добьетесь того, что появится еще с десяток новых улыбышевых! Орленов остановил своего сотоварища по борьбе суровым взглядом. Где-то в глубине души у него таилось сомнение — стоило ли Мерефину говорить с Улыбышевым так резко? Сам-то он теперь так бы не говорил! И, недовольный собой, этим внезапным уступничеством, пошел за Ниной. Догнав ее, он тихо спросил: — Ты останешься с ним? — Да. Нельзя бросать человека в беде. И я думаю, что его можно исправить. Андрей внимательно посмотрел на нее. Она не лгала. Значит, она знала о своем муже еще что-то такое, чего он, Андрей, не знал и не предполагал. Глаза ее были сухи и напряженно устремлены вперед, где пахота расстилалась, как море, вздыбленное ветром. Она помолчала и сказала: — Иди к Марине. Она ждет. Он не понял, ждет ли Марина сейчас или речь идет о том, что она ждет его на всю жизнь, но невольно оглянулся. Чередниченко медленно шла позади всех, опустив голову. Орленову стало жаль ее, и он потихоньку отстал от остальных, усмехаясь странной, вдруг пришедшей к нему мысли, что жалость есть тоже одна из сторон того огромного чувства, которое называют любовью. Он взглянул на небо перед собой. Небо было покрыто тучами, которые клубились так низко, что казалось, будто они вот-вот упадут на землю. Будущее было похоже на это покрытое тучами небо. Но вдали тучи расходились, и меж ними сверкнул ясный овал синевы, над самой землей. В это яркое пространство уходил трактор вместе с людьми. Туда же шла и Марина, не сделав ни шага к Орленову, пока тот стоял в каком-то неясном забытьи. И Орленов торопливыми крупными шагами заспешил за ней, будто хотел вместе с девушкой попасть в этот голубой просвет, показавшийся ему дорогой в будущее.
1951—1956 гг. Москва — Электрический остров — Москва |
