Роланд виновато покраснел и отвел взгляд.

— Я думал, что довольно будет одной любви, — тихо продолжал Пайтан. — Что это некий магический эликсир, который может излечить мир от ненависти. Теперь я знаю, что это не так. Воды любви чисты, сладки и прозрачны, но это не магия. Это ничего не изменит.

— Он встал. — Нам лучше пойти дальше.

Роланд тоже встал. Один за другим все последовали его примеру, кроме Другара. Он понимал разговор, но значение слов терялось — они были подобны завыванию ветра в пустой раковине его души.

— Вы не собираетесь убить меня? — спросил он, оставшись один на полянке.

Остальные остановились и переглянулись.

— Нет, — ответил Пайтан, покачав головой.

Другар был озадачен. Как можно любить кого-то, кто не принадлежит к твоей расе? Как может гном любить кого-то, кто не является гномом? Он — гном, а они — эльфы и люди. Но они рисковали жизнью, чтобы спасти его. Это была первая неожиданность. А теперь они не собирались убивать его, хотя он чуть не убил их. Это не поддавалось пониманию.

— Почему же нет? — разочарованно и зло спросил Другар.

— Мне кажется, — задумчиво сказал Пайтан, — мы просто слишком устали.

— И что мне делать? — спросил Другар. Алеата пригладила встрепанные волосы.

— Пойдем с нами. Ты же не хочешь… остаться один.

Гном заколебался. Он так долго лелеял свою ненависть, что без нее все стало пустым.

Может, вовсе не смерть он должен был принести этим людям и эльфам? Может, именно поэтому Дракар остановил его.

И Другар пошел с ними.

Серебряные арки, изящные и стройные, поддерживали основание спирали. Поверх этих арок высились еще арки — серебром по серебру, — которые сходились к сверкающей точке.

Между арками чередовались мраморные белые стены и прозрачные хрустальные окна.

Серебряная шестиугольная дверь, исчерченная такими же рунами, что и ворота, приглашала войти. Как и раньше, Эпло вошел по-своему, хотя и знал руну ключа. Он быстро и бесшумно прошел сквозь мраморные стены. Пес последовал за ним.

Патрин вошел в обширную круглую комнату в основании спирали. Его шаги отдавались эхом, нарушая тишину, царившую здесь на протяжении жизни неведомо скольких поколений. В комнате не было ничего, кроме круглого стола, окруженного креслами.

Над столом в центре висел — несомненно, поддерживаемый магией — небольшой хрустальный глобус, внутри которого сияли четыре огненных шарика.

Эпло подошел поближе. Его рука начертала руну, разрушив магическое поле. Глобус упал на стол и покатился к патрину. Эпло поймал его и взял в руки. Глобус был трехмерной моделью мира, похожей на ту, которую он видел в доме Лентана Квиндиниара, и на ту, которая была на Нексусе. Но теперь, держа шар в руках, Эпло понял все.

Его повелитель ошибался. Менши жили не на внешней поверхности планеты, как это было в древнем мире.

Они жили внутри.

Глобус снаружи был гладким — цельный кристалл, твердый камень. Внутри он был полым. В центре сияли четыре солнца. Посреди них были Врата Смерти.

Никаких других планет, никаких звезд нельзя было увидеть, потому что никто не мог посмотреть в ночное небо. Можно было смотреть только в землю. Что означало, что другие звезды — совсем не звезды, а города. Города вроде этого. Города, которые были построены как убежища от расколотого мира.

К несчастью, этот новый мир был таков, что, кажется, пугал не только меншей, но и самих сартанов.