Время шло. Сартаны, сидевшие за столом, исчезали, их сменяли другие, юные и сильные, но их становилось все меньше.

— Цитадели работают, их свет наполняет небеса…

— Не небеса, хватит обманывать себя.

— Это просто фигура речи. Не будем придираться.

— Я ненавижу ожидание. Почему ничего не слышно об Арианусе? Об Абаррахе? Как вы думаете, что случилось?

— Возможно, то же самое, что и у нас. Слишком много дел, и слишком мало нас. Через крохотную трещину в кровле проливается дождевая вода. Мы подставляем тазик и начинаем чинить кровлю, но тут прорывает в другом месте. И вот у нас уже две прорехи, и вот-вот откроется третья. Мы ищем еще тазик, но тут поток усиливается. Тазик не вмещает воду. Мы бежим искать тазик побольше, чтобы он выдержал подольше и дал нам время починить кровлю. Но теперь, — голос оратора стал тише, — потолок готов рухнуть нам на голову.

Время бежало, и сартаны за столом старели, как и их предшественники. Их число все уменьшалось.

— Титаны! Титаны были ошибкой!

— Поначалу это сработало. Как можно было предвидеть?..

— Это драконы. Мы должны были сделать с ними что-нибудь в самом начале.

— Драконы нам не мешали, пока титаны не начали выходить из-под контроля.

— Мы могли бы по-прежнему использовать титанов, если бы мы были сильнее…

— Если бы нас было больше, вот что имеется в виду. Вероятно. Я не уверен.

— Конечно, мы можем их использовать. Их магия груба, это не более того, чему мы учим детей…

— Но мы совершили ошибку, наделив ребенка силой, способной сдвинуть горы.

— Я говорю, что, возможно, это работа наших давних врагов. Откуда нам знать, по-прежнему ли патрины заключены в Лабиринт? Мы утратили всякую связь с их тюремщиками.

— Мы утратили связь со всеми! Цитадели работают, собирая энергию, готовые передавать ее через Врата Смерти. Но остался ли кто-нибудь, чтобы принимать ее? Может быть, мы последние, а может быть, другие угасают, как и мы…

Пламя ненависти, пылавшее в душе Эпло, больше не согревало его. Оно обжигало.

Случайное упоминание узилища, в котором он был рожден, узилища, которое убило такое множество его народа, вызвало в нем ярость, застлавшую взор и затуманившую рассудок.

Все, что он мог сделать, — лупить голыми руками бесплотные фигуры.

Пес забеспокоился, сел и лизнул руку хозяина.

Эпло немного остыл. Кажется, он пропустил довольно много. Дисциплина. Его повелитель будет в ярости. Эпло заставил себя снова обратить внимание на круглый стол.

За ним сидела единственная фигура, плечи которой сгибались под тяжестью незримой ноши. Сартан смотрел, казалось, прямо на Эпло.

— Брат наш, который может однажды войти в эту комнату, ты, несомненно, удивлен тем, что обнаружил — или не обнаружил. Ты видишь город, но в стенах его никто не живет.

Ты видишь свет, — фигура указала куда-то в потолок, имея в виду спираль над ним, — но его энергия растрачивается впустую. А может, ты не увидишь света. Кто знает, что случится, когда мы не будем стеречь цитадели? Кто знает. Быть может, этот свет померкнет и угаснет, как и мы сами.

Ты видел, благодаря своей магии, нашу историю. Мы записали ее в книгах, так что ты можешь изучить их на досуге. Мы прибавили к ней истории, сохраненные мудрецами из меншей, и написанные на их языках. К несчастью, коль скоро цитадели будут заперты, никто из них не сможет вернуться, чтобы узнать о своем прошлом.

Теперь ты знаешь, какую ужасную ошибку мы совершили.