– Судя по тому, как идут дела, похоже, что ваше желание скоро исполнится. Драконы вовсе не намерены скрываться! Скоро они начнут летать прямо над поместьями.

А вам, видать, они очень нравятся, да?

Рена только кивнула в ответ. Вот если бы тут был Лоррин – о, Рена прекрасно знала, о чем он спросил бы в первую очередь. О Проклятии Эльфов. Он, похоже, был так же одержим этой юной волшебницей, как Рена одержима драконами. Правда, при рабах запрещено даже упоминать это имя, но Лоррина бы это не остановило, как и то, что, если бы их подслушали, Мире грозили бы серьезные неприятности.

«Хотя Мире бы выпуталась – она слишком хитра, чтобы попасть в ловушку!» Рабыня всегда заботилась о том, чтобы их никто не подслушал. И, однако, Лоррин готов пойти на такой риск, какого сама Рена никогда бы не допустила…

Но Рена предпочитала расспрашивать о драконах. Это была сравнительно безопасная тема – даже если их действительно подслушивают.

– А что такое «дарсан»? – спросила Мире, аккуратно укладывая волосы Рены, чтобы было незаметно, что часть гребней вынута. – И что такое «Эвелон»?

– Эвелон – это место, откуда мы все пришли, – рассеянно ответила девушка: ей живо представился дракон, превращающий вершину горы в подобие себя самого. – Я‑то его, конечно, не помню, и лорд Тилар не помнит, потому что мы родились уже здесь, но все старейшие лорды Совета его помнят – вот, например, дядя лорда Ардейна.

Говорят, это было очень опасное место – такое опасное, что нам пришлось уйти оттуда, а иначе бы мы погибли.

– Опасное? – прищурилась Мире. – И чем же оно опасное?

Рена пожала плечами.

– Лоррин говорит, мы сами были виноваты. Каждый из эльфийских домов враждовал одновременно не менее чем с дюжиной других, и битвы велись отнюдь не с помощью армий рабов или гладиаторов, потому что рабов там нет: там вообще нет людей. Дома с детства готовили своих сыновей к тому, чтобы быть воинами и вести магические поединки. А еще они создавали с помощью магии жутких чудовищ, чтобы натравливать их на враждебные дома.

Только беда в том, что частенько эти чудища сбегали и принимались уничтожать всех подряд. На гербах многих домов изображены те самые чудища, которых они создали.

Дарсаны – это, кажется, что‑то вроде драконов: они похожи на гигантских ящериц, только без крыльев, едят все, что движется, и плюются огнем. И драконов дома тоже создавали – только драконы все разлетелись. А дарсаны постепенно обрели собственную магию: они научились зачаровывать, – по крайней мере, так говорится в истории.

И от этого они стали вдвое опаснее, чем прежде.

– Угу… – Мире продолжала причесывать Рену, но на лице служанки застыло странное, сосредоточенное выражение. – Так из‑за этого вы и ушли из Эвелона?

– Да, наверно… Ушли, пока могли.

Рена не упрекала своего деда за то, что он покинул родину, – судя по рассказам Виридины, место было действительно ужасное.

– Лоррин думает, что ушли в основном те дома, которые были слабейшими, те, кому нечего было терять. Он говорит, именно поэтому среди нас так много эльфов, почти лишенных магии.

– Ваш братец время от времени говорит умные вещи, – насмешливо заметила Мире. – Так, значит, слабые сбежали и оставили поле битвы сильным

– которые, вероятно, давным‑давно уничтожили и самих себя, и все вокруг. Да, пожалуй, мне тоже не хотелось бы жить в Эвелоне!

– А вот теперь ты говоришь совсем как Лоррин! – Рена тихонько рассмеялась. – Он бы тоже так сказал.

– Я же говорю: время от времени он бывает прав.

Мире положила расческу и осмотрела результат своих трудов.