— Веди нас вниз, Винтик, — сказала она ему, пытаясь скрыть нерешительность в своем голосе. — Но все оставайтесь вместе и внимательно следите за всем, что может скрываться в этих обломках. Свеча? Предупредите нас, если что–нибудь почувствуешь.

Они начали спуск по рампе, странная маленькая процессия, Винтик и Речка впереди несли носилки с Погодником, сразу за ними Свеча, затем Медведь, везущий тяжелую повозку, и в конце Мелок, толкавший кресло с Совой и Белкой. Вокруг разливался размытый свет от далекого компаунда, стены которого они могли видеть, и от факелов, начинающих приближаться к причалам бухты. Барабаны до сих пор гудели, а теперь еще слышались крики и вопли, звуки начавшейся битвы. Также она слышала выстрелы оружия.

Ее мысли тянулись к тем, кто все еще отсутствовал. Она надеялась, что с Воробышком все хорошо сейчас. Она не должна была давать свое разрешение подниматься на крышу для этой последней проверки; она должна была заставить ее пойти с остальными. Она думала о Ягуаре и Логане Томе, о Ястребе и Тессе. Слишком много людей отсутствовало, слишком много опасностей подстерегало их там внизу.

Все меняется, — думала она, не зная точно, почему она чувствовала именно это. Но мысль осталась. — Ничто никогда не будет таким же снова после этой ночи.

Она вдруг вспомнила их дом, о том, насколько там было удобно. Она вспомнила, как готовила еду для других на своей крошечной, импровизированной кухне.

Она вспомнила, как рассказывала им свои истории про мальчика и его ребят. Она могла представить их сидящими в комнате, внимательно слушающими с увлеченными лицами. Она могла услышать их голоса и смех. Она могла видеть себя, как поправляла Белку и Свечу в течение ночи, их сонные и мирные лица, как она заправляла им одеяла.

Она вспомнила тихие моменты, которые она делила с Ястребом, когда они или разговаривали, или, не говоря ни слова, знали, что другой думал.

Нет, ничего уже никогда не будет таким. Она огляделась, посмотрев на каждого из них по очереди. Самое лучшее, на что она могла надеяться, состояло в том, чтобы они смогли остаться вместе и остаться в безопасности…

Она вдруг остановила себя, осознав, что что–то неладно. Она быстро посчитала головы, уверяя себя, что она, должно быть, ошиблась, что она просто упустила кого–то.

Но ошибки не было. Чейни отсутствовал. Большой волкодав, казалось, только что был здесь в поле зрения. Где же он?

Она хотела было спросить других, но затем остановилась. В тенях разбитых автомобилей впереди, выползая из обломков, стали появляться на свет темные формы.

Не несколько, а десятки.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Время остановилось, затвердевшее настоящее.

Но в то же время казалось, что оно бежит по следу их стучащих шагов по городскому бетону, как еще один испуганный ребенок.

Ягуар был впереди, когда они достигли T-образного перекрестка в конце переулка, к которому их направила Воробышек, и на короткое мгновение остановился, не зная куда направиться дальше.

— Налево, — приказала она, как только подошла за ним, быстро и неровно дыша.

Он сделал, как ему сказали, не желая обсуждать этот вопрос. Он мог сказать, что она начинала ослабевать, ее силы исчерпались из–за их схватки с хрипунами и ее собственных физических ограничений. Она была моложе его и ее выносливость была ограничена. Она никогда не признается в этом ни ему, ни кому–либо еще. Воробышек с ее умершей матерью–воином и ее наследством самоожиданий, усмехнулся он про себя, Чертов бычок.

Но он сдерживался так или иначе, достаточно для того, чтобы позволить ей идти в ногу.