— Выходки? Сильно сказано. Учитывая, что меня хотели просто прикончить!

«…. поскольку я никогда не желал вам зла, я полагаю, что у нас найдется несколько тем для обсуждения. Госпожа Тина, то есть, я полагаю, к этому моменту уже вэари Тина, не сочтите за труд связаться со мной для прямого разговора не через письмо. Я готов говорить с вами через зеркало, телепатически или просто встретиться с вами в любом удобном для вас месте в присутствии людей, которым вы доверяете. Прошу вас уведомить меня о вашем решении как можно скорее. Со своей стороны заявляю, что согласен на любое место и время разговора, которое вы назначите.

Искренне ваш, верховный волшебник».

Я фыркнула и вышла из круга. Мне требовалось несколько секунд на обдумывание и так, чтобы меня никто не слышал. Ну, разве что Лирин с Лефроэлем. И как это я так успела с ними подружиться?

— Интересно, что надо от тебя этому старому скунсу? — начал диалог Лефроэль.

— Я бы не стала так оскорблять животных, — вступила я.

— Медальон, который ты привезла из мира двенадцати дев, — припечатала нас обоих эльфийка.

Я покусала ногти. Медальон. Понятное дело, что он важен. Но чтобы настолько? Да кто помешал ему просто прикончить меня и забрать украшение? Что я и высказала вслух.

Лирин пожала плечами.

— Тина, ты прелесть и классная девчонка, ты сильна и из тебя получится крутая волшебница, но в теории магии ты полный профан.

— А то я сама не знаю!

— Ты можешь не знать и чего-нибудь еще. Скажем, ты могла, сама не заметив, замкнуть медальон на себя. Например, на свою смерть! Или на свою кровь, что более вероятно. Или просто — на себя. Ярость, знаешь ли, в клочья рвет любые цепи. Ни для кого это не бывает так справедливо, как для волшебников. Именно в ярости даже самый слабый волшебник может натворить такого, что сорок сильных не разгребут. Допустим, тебя схватили по приказу Орланды, ты не сомневаешься в том, что это ее приказ, у тебя отобрали медальон и собираются убить, потому что пока ты жива ты будешь представлять для нее угрозу. Что ты будешь чувствовать?

Я пинком отбросила длинный подол платья.

— Что? Да то самое!

Даже при одной мысли о подобной ситуации мне стало плохо. Ярость прокатилась по сему телу, горячая, как раскаленная лава, обжигающая и превращающая меня из человека в животное. Комната замутилась красным, или это просто у меня в глазах потемнело? Гремел гром — или просто кровь грохотала у меня в ушах?

— И что же? — голос Лирин вернул меня к реальности.

Я поежилась.

— Ты права, Лирин. Вся моя сила, все мысли были бы только об одном. Я просила бы Бога, Дьявола, предлагала бы жизнь и душу за одно — придите хоть кто-нибудь — и отомстите за меня. Моя душа меня не волновала бы. Да и жизнь тоже.

— Так-то, — эльфийка была очень довольна. — Одна мысль, а ты уже готова разнести в щепки мой многострадальный дворец. А если бы это была реальность?

Я покраснела и опустила глаза.

— Извини. Я не хотела. Сорвалась.

— Бывает. Я бы тоже сорвалась. Так что ты хочешь делать?

Я пожала плечами.

— А что тут хотеть? У вас же наверняка есть комната для сеанса связи через зеркало?

— Есть. Но это опасно для тебя.

— Пока я не преступница, верховный волшебник не сможет причинить мне никакого вреда. Я ведь не нарушила никаких законов?

— Да. Но ты и не признанная волшебница. Тебя все еще можно убить.

— Уже нет. Миара, это старшая из сестер, охраняющих яблони, сказала мне, что о моем выборе узнают все волшебники — и тотчас же. Так что я в безопасности.