— Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь.

— Ну, хорошо. Веллен — поэт. И он пишет пародии на новый режим!

— Пародии-то хоть хорошие?

— Замечательные!

— Почитай что-нибудь?

— В другой раз, хорошо? Скажи, ты сможешь вытащить Веллена из тюрьмы?

— Не знаю, — покачала я головой. Тюрьмы, они тоже бывают разные. — Надо сходить на разведку. Скоро ночь, ты мне поможешь?

— Спрашиваешь! Ради того, чтобы он оказался на свободе я готова сделать что угодно!

В голосе Умбры звучала такая целеустремленность, что мне стало жутко. Вот такой голос, наверное, и был у Саши Матросова, когда он говорил, что если понадобится — бросится и на пулемет.

— Например? Как ты собиралась его освобождать?

— Я хотела прокрасться внутрь под видом шлюхи, — призналась женщина с совершенно спокойным видом. — Главный надзиратель тюрьмы очень охоч до девок и пользует их прямо на рабочем месте, в пустых камерах. А там уже дело несложное. Связать, спросить, дойти.

Я только покачала головой. До такой глупой самонадеянности даже я не доходила.

— Ты бы сразу засыпалась.

— А у меня был выбор? Тина, прошу тебя, помоги мне! А я, клянусь, я сделаю для тебя все, что только смогу! Хочешь корабль!? Я найму для тебя корабль, только не бросай меня!

Я слушала все это с кислым видом. И надо же мне было так вляпаться! Хотя Умбру тоже понять можно. Такой шанс выпал! Сидеть бы Умбре тут до морковкиных заговин, если бы меня черт не послал. Настоящая ведьма! Все было видно по лицу женщины, и я поспешила опустить ее на землю.

— Я пока не знаю, смогу ли я тебе чем-нибудь помочь. Для начала мне надо осмотреть эту тюрягу. Сможешь устроить?

— Снаружи.

— Лучше бы внутри, но на безрыбье… Когда отправляемся на осмотр?

— Как только стемнеет.

— А не все ли равно? Чем сейчас-то хуже?

— Мной. Я тоже довольно известна в этом городке. И если меня увидят, я окажусь по соседству с Велленом. Или на виселице.

— Чем же ты им так насолила? Если даже не можешь навешать лапши насчет своей преданности великому делу революции?

— Всем, — лаконично ответила женщина, стараясь не вдаваться в подробности.

— Убила? Ограбила? Изнасиловала кого-нибудь?

— Как раз наоборот. Тут меня один мерин дюже хотел, а я его совсем не хотела.

— Мерину как раз хотеть нечем?

— Так в тот момент он еще мерином не был! Это я чуть позже постаралась!

— Понимаю… Ладно, стемнеет — и пойдем. Скажи, а пожрать ничего нет? Я полдня чесала по лесу, чуть бревна с голодухи грызть не начала!

Меня накормили черствым хлебом, деликатесным сыром (два сантиметра плесени вместо восковой оболочки) и колбасой, которая точно была ровесницей Умбры. Все это пришлось запивать какой-то кислой дрянью, похожей на пиво, только еще кислее. К тому же мне пришлось выслушать кучу рассказов о рекомом Веллене. К концу второго часа я твердо уяснила, что человека лучше, умнее, красивее, благороднее и храбрее земля еще не рождала. И не родит никогда. Симптомчики были знакомы наперечет. Так же выглядели мои однокурсницы, по уши влюбляясь в очередного прыщавого кретина. Я хотела, было вразумить несчастную, но потом передумала. Слова тут не помогут. Только пристрелить, чтобы не мучилась.

— Сочувствую. Но не пора ли нам пора?

Нам и, правда, было пора. Умбра дала мне старый плащ, в который я и завернулась с ног до головы, стараясь не думать, что будет, если на меня кто-нибудь нападет. И как мушкетеры в свое время ходили в таких хламидах? Я даже рукой толком шевельнуть не могла.