— И вы еще удивляетесь, что я нахожу вас отличной от других женщин, леди Шерингтон? — спросил маркиз. — Большинство из них, особенно такие красивые, как вы, беспокоятся прежде всего о своей внешности, нарядах и поклонниках.

Трина была уверена, что эти слова относятся к его матери, поэтому поддакнула ему:

— У них должна была быть такая же няня, как у меня, которая всегда говорила мне, что молодость и свежесть ума надо использовать для того, чтобы больше узнать в жизни, и что красота и нежность кожи преходящи.

Маркиз рассмеялся.

— Я уверен, что и моя няня говорила почти то же самое, только относительно к моему мужскому началу.

— Няни всегда практичны и приземлены, — улыбнулась Трина. — Однако мне пора идти. В замке наверняка гадают, куда я могла подеваться.

— Почему вы гуляете в одиночестве? — спросил маркиз. — Уверен, что герцог должен был бы вас сопровождать и вчера, и сегодня вечером.

— Он проводит время со своей бабушкой, которая чувствует себя не очень хорошо.

— Ну тогда его заботы обернулись для меня удачей! — воскликнул маркиз. — Я был бы очень разочарован, если бы не нашел вас здесь, и еще более разочарован, если бы вы были не одни.

— Тогда, наверное, вы рассматриваете меня в качестве компенсации зато, что вы лишены возможности восседать за зеленым игорным столом вместе с очаровательной леди напротив, которая помогала бы вам крутить Колесо Фортуны.

— Ваше воображение работает в неверном направлении, леди Шерингтон, — сказал угрюмо маркиз. — Я редко играю в азартные игры, и, наверное, это вас удивит, но я направлялся в Монте-Карло совсем не в казино, а чтобы навестить больного друга, просившего об этом.

— Тогда надеюсь, что она очень хороша, — не удержавшись, бросила язвительную реплику Трина.

Опять, как и прошлым вечером, она поддразнивала маркиза. Когда девушка поняла это, то почувствовала, что ей трудно справиться с маленьким чертенком, сидящим внутри нее, который хочет спровоцировать маркиза на какие-то действия.

Она встала со скамьи. Маркиз поднялся вслед за ней.

— Я вижу, — сказал он насмешливым тоном, — что вы намерены сделать из меня эдакого повесу. Очень хорошо, леди Шерингтон. Я готов сыграть ту роль, которую вы мне предназначили.

Трина посмотрела на него, размышляя о том, как поостроумнее ответить на его голословное утверждение. Она не успела вымолвить ни слова, как маркиз вдруг обнял ее и крепко прижал к себе.

Еще до того, как Трина могла сообразить, что происходит, до того, как подняла руки, чтобы оттолкнуть его, губы маркиза нашли ее рот и завладели им.

Девушка была настолько ошеломлена в это мгновение, что не могла сопротивляться. Когда она все же инстинктивно попыталась отстраниться, объятие маркиза стало еще крепче, а губы еще настойчивее.

Неожиданно для себя Трина почувствовала, что подчиняется его воле. В это мгновение девушка не смогла бы себе объяснить, почему она это делает.

Неведомое доселе чудесное ощущение охватило все ее тело и заставило ее губы ответить губам маркиза.

Она никогда не предполагала, что можно испытывать такое сладостное чувство.

Трина подумала, что, наверное, только слабый отзвук этого чудесного и восхитительного ощущения она слышала вчера в любовной песне соловьев.

Ей показалось, что волна восторга подняла ее и уносит в небо к звездам от серебрящейся внизу реки, деревьев, цветов…

Дрожь удовольствия пробежала по ее телу, жар и холод попеременно охватывали ее. Ей страстно хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечность.