Действие вина имеет три периода. В первом периоде опьянения теряют благоразумие и стыдливость, стараются сохранять спокойствие и воображают, что говорят правду.

Во втором периоде делаются похожими на взбесившихся слонов и совершают безнравственные и безрассудные поступки.

В третьем периоде теряют сознание, падают, как мертвецы, и решительно ничего не помнят”.

Ну просто один к одному описание Алексея Борисовича Кудинова!

Впрочем, хватит веселиться…

Светлова нашла наконец-то страницу, на которой книга была открыта, когда Аня навестила Туровскую на кухне ресторана “Ночка”.

Вот! “Некоторые сведения об отравленных пище и питье и веществах, делающихся вредными, когда они потребляются в пищу одновременно”.

Итак… “Простокваша, употребляемая с молодым вином, рыба вместе с молоком, молоко с ягодами, яйца с рыбой, гороховый кисель с простоквашей, мед с растительным маслом, свежее масло, сохранявшееся свыше десяти дней в медной посуде…"

Нет, не то… Чушь какая-то!

«…Если до переваривания принятой пищи была принята другая пища; если после принятия неудобоваримой пищи человек сердится или если он употребляет пищевые вещества, к которым не привык…»

Опять ерунда какая-то…

А вот, кажется, то, что Анна ищет:

"Отравленная пища имеет особенный цвет, запах и вкус. Брошенная в огонь, при сгорании, отравленная пища дает дым, похожий на цвет павлиньих перьев, горение сопровождается особенными звуками. Лебедь и ворон при виде этого пламени издают особенные крики, а павлин чрезвычайно радуется. Такая отравленная пища, данная собаке, вызывает воспаление в желудке и рвоту”.

Замечательно!.. Жаль только, Светлова не видела, какого цвета был дым от этих грибков: цвета павлиньих перьев или нет. Стопроцентная по точности экспертиза! Еще бы послушать, как лебедь при этом кричит…

«Лица, положившие отраву в пищевые вещества, страдают сухостью во рту, сильно потеют, волнуются, боятся всего, не могут сидеть на одном месте. Они то грустят, то смеются, оглядываются по сторонам…»

Это про Туровскую? Впрочем, кажется, Туровская, когда Аня навестила ее на кухне, была совершенно спокойна. Не грустила, не смеялась и не оглядывалась по сторонам.

"У Фофанова был вид человека, который не имеет отношения к гибели Бритикова. Притворяется? Но с какой стати такому отморозку притворяться — по такому случаю? И к тому же перед Светловой?

К чему такие церемонии?

Уж, наверное, бедолага Бритиков на счету такого человека, как Фофанов, не первый и не последний. Не тот случай, чтобы притворяться.

Впрочем, это дело лейтенанта Богула разбираться: убил Бритикова Фофанов или кто-то другой.

Интересно, Богул Фофанова задержит?.."

Обдумывая все это, Светлова мельком взглянула на часы… Двенадцать.

Через полчаса она почти автоматически снова отогнула рукав и поглядела на циферблат.

Полдень прошел. Половина первого… Что-то было не так! Ей хотелось еще почитать про “лиц, положивших отраву в пищевые вещества”, и про то, как они “волнуются и не могут сидеть на одном месте”, но что-то скребло на душе. Светлова тоже определенно не могла усидеть на одном месте. Что-то было нет так!

Ведь полдень… Рабочий полдень.

Рабочий он — обычно для Бобочки. А Бобочка не появился.

И что-то еще отсутствовало. Был какой-то изъян, ущерб в “картине мира”… Какая-то тревожащая деталь!

Ага! Анна не видела вечером “у водопоя” могучую фигуру господина Фофанова. Вот отсутствие, оказывается, какой детали ее подспудно скребло и тревожило!

Ну да ладно… Этот — ладно. Семнадцать причин, по которым он мог отсутствовать… Первая — напился еще до ресторана.